Анатолий Хазанов - Экспансия Португалии в Африке и борьба африканских народов за независимость (XVI–XVIII вв.)

Далее в письме король сообщал об учреждении в Лиссабоне одной из торговых компаний, к которой могут присоединиться горожане, «знающие о том, как это будет выгодно, и в каковую моя казна вступает как главный пайщик, в нее также могут вступить деловые люди и любые общества и частные лица королевства, кто бы они ни были, так как весь капитал должен быть внесен добровольно и к удовлетворению пайщиков, с тем чтобы затраты были больше, а соответственно этому — и прибыли и торговля таким путем была бы вырвана из рук иностранных наций. В результате этого частные лица, которые вложат свои деньги в эту компанию, получат большие прибыли» [там же, с. 206–207].

В 1575 г. была основана «Компания по торговле с Кохинхиной», в 1587 г. — «Компания Восточных Индий», в 1606 г. — «Компания Сьерра-Леоне», в 1619 г. — «Компания Индий». В 1649 г. была учреждена Всеобщая компания по торговле с Бразилией, которая получила исключительную привилегию на торговлю винами, оливковым маслом и мукой. В 1676 г. была основана «Компания Кашеу Риос и комерсиу да Гинэ», в 1686 г. — «Компания Мозамбика», в 1690 г. — «Компания Зеленого Мыса и Кашеу», в 1694 г. — «Новая Компания Индий», в 1755 г. — «Компания Гран-Пара и Мараньяна», в 1765 г. — «Компания Мужао и Макуа (Мозамбик)» и т. д. [58] Подробная, хотя и весьма тенденциозная характеристика этих компании дана в работах Антониу Каррейры [251а; см. также 411].

С 1690 по 1697 г. в Португалии предпринимались большие усилия по созданию крупной восточноафриканской компании наподобие могущественных английской и голландской Ост-Индских компаний. В результате была основана компания, которая частично субсидировалась правительством метрополии, хотя акции были проданы и многим частным лицам. Компания должна была выплачивать часть своих прибылей королевской казне в обмен за пожалованное ей право монопольной торговли на восточноафриканском побережье. Через три года компания потерпела банкротство, и в 1700 г. правительство снова взяло африканскую торговлю в свои руки [281, с. 44–45].

Эти компании были заняты работорговлей, а также ввозом в Африку европейских и вывозом в Европу африканских товаров. Так, например, «Компания Гран-Пара и Мараньяна» вывозила с островов Зеленого Мыса, Мадейры и Азорских островов растения, использовавшиеся в качестве красителей в текстильной промышленности европейских стран. Кроме того, компания вывезла с этих островов и из Гвинеи-Бисау большое число рабов. Компании имели право монопольной торговли в отдельных районах и в целых странах. В их задачи входило не только осуществлять и развивать торговлю, но и пропагандировать христианское вероучение. Эта идеологическая функция должна была превратить компании в своеобразных проводников португальского влияния, в орудие не только экономической, но и политической и идеологической экспансии португальского колониализма. Компании пользовались огромными привилегиями и правами, включая даже право назначать судей и губернаторов. Они фактически не были ответственны перед гражданскими законами. Для того чтобы составить представление о прерогативах этих компаний, достаточно привести только выдержку из устава «Компании Гран-Пара и Мараньяна», имевшей капитал 2400 тыс. фр.: «Она не имеет над собой никого, кроме короля. Она не подчиняется никакому суду. Она не дает отчета никому. Она осуществляет все виды юрисдикции — военную, гражданскую и церковную» (ст. IV устава) [349, с. 64].

Адвокат Томаз де Негрейруш, который от имени заинтересованных купеческих кругов пытался оспаривать эти привилегии и затеял судебную тяжбу, был сослан королем на восемь лет в Марокко [там же].

Система торговых монополий имела отрицательное влияние на экономику колоний, тормозя и уродуя их хозяйственное развитие. «Из всех средств, которые могут быть придуманы для воспрепятствования естественному росту новой колонии, — писал в 70-х годах XVIII в. Адам Смит, — метод установления монопольной компании является, без сомнения, наиболее действительным» [29, с. 163]. Вообще характерная черта португальской колонизации состояла в том, что португальцы экономически не осваивали свои колонии, кроме Бразилии.

Осуществлявшееся Португалией в весьма широких масштабах хищническое разграбление колоний сыграло большую роль в процессе первоначального накопления капитала. Огромная колониальная добыча, которую Португалия выколачивала ни своих колоний, золотым дождем падала на молодую капиталистическую ниву Европы, в то время как сами колонии оставались нищими странами с отсталыми первобытно-общинными и феодально-рабовладельческими производственными отношениями.

Хлынувший в метрополию сверкающий водопад из золота, серебра, слоновой кости, перца, корицы и т. д., оказавшийся фактором огромного значения для развития международной жизни, экономики и политики целого ряда европейских стран, как это ни парадоксально, почти не повлиял на развитие производительных сил в самой Португалии.

Замкнутая монопольная торговля Португалии с Востоком, а также с ее колониями в Америке и Африке сделала ее (наряду с Испанией) страной, далеко опередившей по импорту другие европейские страны. Однако окостеневшие в своем паразитизме чванливые португальские фидалгуш, полные спеси, высокомерия и презрения ко всякому труду, тратили эти богатства не на развитие экономики, не на постройку мастерских и фабрик, а на предметы роскоши, на постройку дорогих дворцов и содержание многочисленной челяди. Золота тратилось много, но оно не попадало к производителю.

В результате Португалия, как и Испания, оставалась страной не производящей, а потребляющей, с отсталыми феодальными отношениями. Разжиревшее на колониальных доходах португальское дворянство не только не помышляло о том, чтобы вкладывать деньги в промышленные предприятия, но сознательно препятствовало развитию промышленности.

Вследствие этого в стране почти отсутствовала промышленность, не было рабочего класса и промышленных капиталистов. «Благодаря энергии своих конкистадоров и моряков Пиренейские государства только забирали массами большую заморскую добычу, но не могли ни распродать ее по Европе, ни превратить свои запасы золота, серебра, пряностей и предметов роскоши в широкие торговые и фабричные предприятия. Если бы на помощь им не являлись посредники из других стран Европы, эти запасы должны были бы оставаться в Испании и Португалии мертвым капиталом» [148, с. 15].

Изучение колониальной политики различных европейских стран в эпоху первоначального накопления приводит к выводу о том, что там, где ее проводили феодалы, она вела не к прогрессу, а к застою и упадку в этих странах. Колоссальные средства, выкачивавшиеся из колоний феодалами Испании и Португалии, шли в конечном счете не на развитие капиталистического производства, а на воспроизводство окостеневшей феодальной организации общества. В тех же странах, где колониальную политику проводила буржуазия (Англия, Голландия), она ускорила процесс развития капитализма в метрополиях, содействовала подъему торговли, промышленности, обогащению буржуазии.