Юрий Селезнев - Куликовская битва в свидетельствах современников и памяти потомков

Сама же победа в Куликовской битве явилась одним из переломных моментов в истории непростых взаимоотношений Руси с Ордой. Сделав вполне очевидной саму возможность победы русских земель над мощными силами Орды, результаты сражения наметили путь дальнейших действий русских князей в отношении господства Орды в Восточной Европе. Это был, по словам И. Б. Грекова, «тот путь, который был связан с преодолением поддерживаемой Ордой искусственной расщепленности русских земель и на который встали уже в 90-е годы XIV в. ведущие политические силы данного региона. Не секрет, что именно они осуществляли в указанный период как военно-политическую подготовку к еще одной схватке с Ордынским государством (состоявшейся на берегах Ворсклы в 1399 г.), так и идеологическую подготовку к ней в форме создания соответствующей историко-публицистической литературы, ставившей своей целью не только пропаганду опыта Куликовской битвы, но и подчеркивание исторических заслуг как самой Московской Руси, так и определенных группировок Литовско-Русского государства» [997].

Немалое значение для оценок последствий событий 1380 г. имеют наблюдения над монетной чеканкой эпохи Куликовской битвы.

В первую очередь необходимо отметить, что денежное обращение в русских княжествах ХIII–ХIV вв. носило самостоятельный характер. Оно не зависело от денежной системы Джучиева улуса. Ордынский «выход» выплачивался в виде слитков. Ордынские монеты практически не обращались на территории центральных земель Руси. В основном серебряная ордынская монета в конце ХIII–ХIV вв. встречается в Среднем и Нижнем Поволжье, южнорусских степях, Крыму, Северном Кавказе и других местах. Лишь в землях русских княжеств по Верхнему Дону, Северскому Донцу, Верховьях Оки, землях Рязанского великого княжества и южных районах Нижегородского княжества встречаются золотоордынские дирхемы [998].

Главные русские княжества — Московское, Тверское, основная часть Нижегородского, Новгородская и Псковская земли до конца XIV в. не знают массового монетного обращения вообще. Ни свои, пи западные, ни золотоордынские монеты здесь практически не встречаются.

Монетная чеканка на Руси восстановилась во второй половине XIV в. Сначала в Московском, а затем в Нижегородско-Суздальском и Рязанском великих княжествах возникают собственные монетные дворы. Позже их собственный чекан начинает Тверское великое княжество.

Монеты начальной чеканки Московского великого княжества на лицевой стороне монет имели легенды с именем хана Токтамыша. Этот факт ярко свидетельствует о его политической зависимости от Орды [999]. Помещение имени хана на монетах Калитовичей говорит о санкции на это со стороны правителя Сарая. Таким образом, в отличие от правителей Рязани или Нижнего Новгорода они имели разрешение на помещение имени хана на своих монетах. Княжества, начавшие чеканку денег без санкции Сарая, нарушали прерогативы хана. Проводником ордынской политики на Руси формально становился правитель Москвы.

Между тем к 1410-м гг. Калитовичи начинают чеканить монеты с двумя русскими сторонами. После окончания правления в Орде хана Токтамыша великий князь Василий I Дмитриевич перестает размещать на своих деньгах знаки зависимости (в частности — имя хана) [1000]. В 1412 г. после возобновления вассальных отношений Руси и Орды в Москве начинается чеканка монет с нечитаемыми подражаниями. Как считал Г. А. Федоров-Давыдов, это событие было политической акцией, такой же, как и помещение имени хана «только на более низком уровне» [1001]. Оно выражало общую зависимость княжества от Орды, а не от конкретного, занимающего в данный момент престол хана. Однако к середине 1420-х гг. в Московском великом княжестве вновь чеканят монеты с обеими русскими сторонами. На них никогда более не появляются ни имена ханов, ни нечитаемые подражания.

Удельные московские князья, чеканя свои монеты (Воровско-Серпуховской, Дмитровский и Можайско-Белозерский), обычно не помещали на них никаких символов зависимости от Орды. Это объясняется тем фактом, что политические отношения с Сараем они осуществляли через Москву. Исключение составляют лишь монеты князя Владимира Андреевича Серпуховского. Ряд оборотных сторон его монет оформлен так же, как и московских: помещена арабская легенда с именем Токтамыша. Это ставит его монеты в один ряд с монетами Москвы. В них выражена явная претензия на более высокий статус княжества в составе Московского государства (по сравнению с другими уделами), а также на особые, по-видимому, самостоятельные от великого князя отношения с Сараем. Кроме того, права на чеканку монеты с довольно высоким статусом Владимир Серпуховской мог получить как владетель Московской трети. Указанные факты вполне согласуются с данными духовной серпуховского князя и сведениями договорных грамот Владимира Андреевича с Дмитрием Ивановичем Донским и его сыном Василием I Дмитриевичем. В этих документах князь Владимир Андреевич Храбрый обязуется внести отдельную сумму дани, причитающуюся с его удела, не в московскую ее часть, а во Владимирский «выход» [1002]. Однако после 1399 г. чеканка в Серпуховском княжестве прекращается, что свидетельствует о преодолении Москвой разногласий в своих отношениях с данным уделом [1003].

Поскольку московская денежная чеканка развивалась экономически независимо от золотоордынской, то все признаки ее зависимости от правителя Сарая, помещавшиеся на монетах, были результатом политической игры. Как подчеркивал Г. А. Федоров-Давыдов, «черты монетного типа, которые были ордынскими, — следствие политической, а не экономической зависимости от Золотой Орды» [1004]. Москва ликвидирует их, как только для этого возникнет реальная возможность. Это была одна из первых политических акций, провозгласивших независимость Руси от Орды.

В Нижегородско-Суздальском княжестве для совершения торговых операций ордынские монеты использовались слабо. Поэтому в княжестве также начинается собственный чекан. На монетах на лицевой стороне помещались имена и титулы князей. На обратной же стороне чеканилось нечитаемое подражание арабским надписям на ордынских монетах. Итак, нижегородско-суздальские князья также декларировали зависимость от Орды, а не от конкретного хана. По-видимому, это было связано с достаточно близким расположением их владений от ордынских улусов, где в период «замятии» очень часто менялись правители.

В период же установления относительно прочной власти хана Токтамыша такая декларация могла символизировать противопоставление власти Орды претензиям на Нижегородско-Суздальское княжество со стороны Москвы. Причем московским Калитовичам таковая декларация не требовалась: они непосредственно не подчинялись Орде и не могли противопоставить ее власть столице. «Нечитаемые» подражания, по мнению Г. А. Федорова-Давыдова, делали ранг монет Суздаля довольно высоким: ведь великий князь Дмитрий Константинович был самостоятельным правителем [1005]. В то же время помещение на своих монетах имени хана Токтамыша ставило московского князя на более высокое место в иерархии. Ведь главным представителем хана на Руси становился именно он, и у него были соответствующие полномочия, дарованные правителем Сараем. В 1392 г. с его санкции Нижегородско-Суздальское княжество впервые утратило самостоятельность, и чеканка монет все больше приобретает в оформлении московский характер. Прежде всего, уравниваются с московскими показателями весовые нормы монет в Нижнем Новгороде и Суздале. В течение XV в. на нижегородских монетах постепенно появляется весь комплекс изобразительных и письменных элементов, соответствующий московской чеканке [1006].