Борис Флоря - Куликовская битва. Сборник статей

20 апреля 1847 г. Николай I «высочайше соизволила утвердить проект. Произвести отливку, доставку и установку памятника на месте за 52 778 руб. серебром взялся по контракту Петербургский машиностроительный завод К. Берда, известный художественным литьем [889].

Оригинальная конструкция монумента была разработана бывшим управляющим Александровским чугунолитейным заводом генералом А. А. Фулоном. Указывая на трудности отливки и монтажа «весьма крупных деталей», он предложил выполнить памятник из девяти составных частей («сростов»), разделенных на трети. Основой для сборки этих частей воедино служил опорный внутренний полый чугунный столб, к нему крестовинами с болтами крепились детали памятника. Вес памятника определялся в 26 085 пудов, или 428 тонн, по примерному расчету. Памятник является одной из монументальных художественных отливок первой половины XIX в. [890]Под руководством Брюллова были изготовлены чертежи и модели. Завод «с особым тщанием отливал детали памятника».

Предстояло определить текст мемориальных надписей. Брюллов, ссылаясь на «Историю государства Российского» Н. М. Карамзина, предложил 8 февраля 1848 г. присутствию Департамента военных поселений поместить по окружности памятника на выбор либо слова из 45-го псалма («Бог нам прибежище и сила…»), что соответствовало официальной идеологии, либо обращение князя Дмитрия к своим соратникам («Братие, потягнем вкупе»), что выражало огромное значение того всенародного единства, которое и обеспечило победу на Куликовом поле. Для ниши основания предлагалась надпись: «Лета 1848. Государем императором Николаем I великому князю Дмитрию Ивановичу Донскому, освободителю России от татар в 1380 году» [891]. Текст явно отступал от истины: памятник создавался не императором, а на всенародные пожертвования, и освобождение Руси от ига Орды произошло лишь через сто лет после Куликовской битвы.

Департамент военных поселений выбрал для одной надписи текст псалма, в другую внес изменения. Она стала читаться: «Изволением императора Николая I победителю татар князю Дмитрию Ивановичу Донскому признательное потомство. Лето от рождества Христова 1848». В самодержавно-крепостнической России даже признательность потомства могла выражаться лишь с «высочайшего изволения». Николай I утвердил текст надписей, но все же вычеркнул упоминание о своем «изволении» [892].

Теперь до завершения памятника оставалось немного. Изготовленные детали заводчик направил по санному пути из Петербурга в г. Епифань (Тульская губ.), оттуда к Красному холму, где развернулись с весны 1849 г. монтажные работы. Летом ступени пьедестала и вся колонна, кроме главы, были собраны. Осенью работы закончились, и в декабре 1849 г. комиссия приняла памятник, признав, что он выполнен «с особой отчетливостью и во всем согласно чертежа» [893].

Николай I в феврале 1850 г. повелел открыть памятник в день годовщины Куликовской битвы, определив к нему для охраны двух солдат — ветеранов 1812 г., тульских уроженцев.

Открытие памятника было проведено 8 сентября 4850 г., как казенно-церковное торжество с участием губернского начальства и почетных гостей. Однако оно было нарушено неожиданным происшествием. На поле собралось множество крестьян, а когда в палатке, где был парадный завтрак, провозгласили «Ура!», крестьяне решили, что «объявлена воля», и ринулись туда; жандармы оказались бессильны, палатка завалилась под напором толпы. Спокойствие с трудом восстановили [894]. Открытие памятника было отмечено в печати, и это способствовало популярности Куликова поля как одного из исторических мест.

Прошло полвека, и в России многое изменилось. С обострением классовой борьбы и ростом революционного движения на рубеже XIX–XX вв. правительство, церковь и дворянство, стремясь укрепить свое влияние на массы, освещали героическое прошлое в религиозно-монархическом духе, использовали как повод для построения храмов, нередко с одобрения мистически настроенного царя.

Тульские церковники давно желали, чтобы близ «мертвого безгласного монумента» был построен храм во имя Сергия Радонежского. Дворянство поддержало «пастырей духовных». Генерал-адъютант царя граф А. А. Олсуфьев в 1902 г. пожертвовал участок земли и привлек к составлению проекта талантливого архитектора А. В. Щусева (1873–1949 гг.) [895].

Прекрасно знакомый с памятниками древнего русского зодчества, Щусев глубоко постиг его сущность, сумел выделить в нем подлинно народные черты, близкие и ценные для нового времени. Одной из его ранних работ в этом направлении был проект храма на Куликовом поле.

Зодчий предполагал возвести пятиглавый храм (с трапезной) в стиле древних церковных зданий. Западный фасад имел звонницу над главным входом и по углам башни с шатровыми перекрытиями. Этот проект 1906 г. не удовлетворил автора, и он продолжал работу. В окончательном проекте 1911 г. каждая из башен получила особую трактовку [896]. «Я изменил верх второй башни — вместо купола шлем… Оставить обе башни одинаковыми — это ложноклассично, робко…» [897]. В здании не было ничего от официальной церковности, весь облик его, близкий к древним «градам» и кремлям, напоминал о борьбе, о подвиге предков здесь, на поле Куликовом. Своеобразие композиции, ее логичность, простота и жизнерадостность, издавна присущие народному зодчеству, ярко проявились в созданной Щусевым церкви, сделали ее подлинным произведением искусства, имеющим высокую непреходящую ценность.

Благодаря связям Ю. В. Олсуфьева строительству было придано почти государственное значение. Строительный комитет состоял под «покровительством» брата царя — великого князя Михаила и проводил широкий сбор пожертвований, которых поступало немного. Стройку поэтому не начинали. Однако в марте 1910 г., принимая тульского губернатора, Николай II неожиданно проявил к ней «высочайшее внимание». Это заставило тульские власти назначить закладку храма на 8 сентября 1910 г., о чем и доложили царю. Впрочем, вскоре под предлогом эпидемии, возникшей в Епифанском уезде, закладку отложили «до более благоприятного времени» [898].

Прошло почти два с половиной года, пока были собраны средства и подготовка к строительству завершилась. 16 июня 1913 г. при громадном стечении народа из окрестных сел и деревень состоялась закладка храма [899]. В 1913–1914 гг. здание было вчерне построено, что обошлось в 24 тыс. руб. Начавшаяся летом 1914 г. мировая империалистическая война замедлила ход работ.

Имело значение и то, что граф Ю. В. Олсуфьев — председатель строительного комитета, не считался с замыслами зодчего и пытался навязывать ему свои решения. Это было «крайне не по душе» А. В. Щусеву и вызывало неизбежные конфликты. 15 февраля 1915 г. Олсуфьев писал Щусеву: «… мне слишком дорог общий замысел постройки, чтобы умалять ее, скажу откровенно, неудачной деталью. Вы мне простите, но шлема я выполнять не могу и не буду…». Это вызвало возмущение Щусева. В ответном письме он заявил, что прекращает выдачу чертежей и наблюдение за стройкой до выяснения вопроса. Если этого не последует, он откажется от авторства, и «строительный комитет может с спокойной душой завершить сознательный вандализм» (подчеркнуто Щусевым. — В. А .) [900].