Виталий Пенской - Очерки истории Ливонской войны. От Нарвы до Феллина. 1558–1561 гг.

Тем временем, пока внимание Москвы было занято литовскими да татарскими делами, на ливонском рубеже начали постепенно накапливаться проблемы. Магистр В. фон Плеттенберг более или менее успешно воевал с полками Ивана III, однако прекрасно осознавал при этом, что его успехи были не столько его заслугой, сколько тем, что внимание могущественного соседа Ливонии было отвлечено на борьбу с Литвой. Поэтому, когда после смерти Ивана король Польши и великий князь литовский Сигизмунд I, соблазнившись предложением казанского хана Мухаммед-Эмина вместе с крымским ханом Менгли-Гиреем выступить против московита, предложил магистру принять участие в антимосковской коалиции, Плеттенберг под благовидными предлогами отказался от такой чести [38] Lietuvos Metrika. Kn. 8 (1499–1514). Vilnius, 1995. Р. 79–80. О замысле Мухаммед-Эмина см.: Пенской В.В. «Мы хотемъ такеж вашому неприятелю московскому неприязнь вчинити…»: казанский хан Мухаммед-Эмин и попытка создания антимосковской коалиции во 1506–1507 гг. // История в подробностях. 2015, № 9 (63), с. 26–37. . Однако Ливонская конфедерация была рыхлым, децентрализованным государственным образованием, и магистр, несмотря на весь свой авторитет и влияние, не мог полностью контролировать действия остальных членов ее. И вот постепенно, шаг за шагом, начали накапливаться взаимные претензии новгородцев, псковичей, ивангородцев и ливонцев (прежде всего ревельцев и нарвитян) относительно всяческих утеснений в торговле, которые претерпевали купцы с обеих сторон. И тут уже не важно, кто начал притеснять купцов первым — русская ли сторона, ливонская ли, важно другое — на русско-ливонском пограничье началась торговая война. Для Москвы она была тем более болезненной, если принять во внимание ее зависимость от поставок из-за рубежа целого ряда товаров, которые можно назвать стратегическими, — прежде всего драгоценных и цветных металлов (которых на Руси не было). Ливонские же города, стремясь сохранить столь выгодное для них положение посредников в торговле России с Западом, и ливонские же ландсгерры (преследуя свой политический интерес) [39] Вбросив в конце XV в. в европейское «информационное поле» мотив «Rusche gefahr» («русской угрозы»), ливонские ландсгерры посчитали его одним из условий сохранения, raison d’être , Ливонской «конфедерации» как политического субъекта, не приняв во внимание при этом весовые категории Москвы и Ливонии и не просчитав возможные риски от подобной недружелюбной политики. О ливонских мерах по препятствованию поставок в Россию стратегического сырья и лошадей и формировании курса на противостояние с Москвой см., к примеру: Бессуднова М.Б. Россия и Ливония в конце XV века. С. 272–273, 360–361. препятствовали вывозу этих товаров в Московию, и под их давлением ливонский ландтаг неоднократно налагал запреты на вывоз серебра, свинца, меди и олова (да и не только этих товаров) в Россию [40] См., например: Гильдебранд Г. Отчеты о разысканиях, произведенных в рижских и ревельском архивах по части русской истории. СПб., 1877. С. 76–78. . Стремясь обойти эти препоны, русские купцы ищут обходные пути. Так, например, серьезное недовольство ратманов Дерпта, Ревеля и Нарвы вызвала попытка купцов из Пскова, Ивангорода и Новгорода отказаться от использования традиционных сухопутных торговых маршрутов и перейти к перевозке товаров морем, в том числе и используя зафрахтованные шведские шкуты [41] Там же. С. 77. . Как серьезную угрозу своим торговым интересам ливонские купцы рассматривали попытки третьей стороны вмешаться в процесс товарообмена и тем самым сбить цены. Потому-то с большой тревогой добрые нарвские бюргеры писали летом 1531 г. в Ревель о том, что некий амстердамский «купец» прибыл в Ивангород и, бросив якорь в гавани, разгрузился, имея на борту груз свинца, вина и сельди. И что вызвало особое беспокойство нарвских ратманов, так это то, что голландцы нашли русскую гавань достаточно удобной, посему и намеревались в будущем году явиться сюда в большем, чем ныне, количестве. Примечательно, что у шхипера голландского «купца» был императорский паспорт и разрешение на торговлю с русскими (впрочем, это и неудивительно, ибо император Карл V покровительствовал нидерландцам) [42] Там же. С. 78. .

Проблемы, которые испытывали русские купцы в торговле с Западом при ненадежном посредничестве ливонцев, не могли, как уже было отмечено выше, не вызвать беспокойства в Москве. В конце концов, если, предположим, торговля воском или салом, закупки вина и сельдей были делом в большей или меньшей степени новгородцев или псковичей, то этого никак не скажешь о более или менее регулярных поставках драгоценных и цветных металлов из-за рубежа. Нет серебра — невозможно чеканить монету, нет свинца, меди и олова — как можно лить пушки и из чего делать пули для пищалей? А ведь обладание огнестрельным оружием, тяжелым ли, легким ли, давало несомненные преимущества русским перед теми же татарами, да и в войне с Литвой без огнестрельного оружия никак нельзя было обойтись. Стремясь обойти возникавшие время от времени препоны, московские власти не только пытаются урегулировать возникающие споры путем переговоров, но и пытаются наладить альтернативные пути получения нужных стратегических товаров. И вот весной 1536 г. нарвские ратманы пишут в Ревель, что московский великий князь повелел некоему итальянскому градодельцу поставить крепость в самом узком месте Наровы с тем, чтобы взять под контроль вход в реку [43] Там же. С. 81. . Крепость была выстроена [44] О русских нарвских городках см.: Косточкин В.В. Русские военно-оборонительные сооружения XVI века у устья реки Наровы // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры. Вып. 52. М., 1953. С. 25–32. Обращает на себя внимание тот факт, что эта статья, написанная более 60 лет назад, осталась практически не замеченной отечественными и зарубежными историками. , и ее неожиданное (хотя так ли уж неожиданно оно было — складывается впечатление, что эта крепость была построена в связи с продлением перемирия между Псковом и Новгородом с одной стороны и Ливонской конфедерацией с другой в рамках предпринятого правительством Елены Глинской плана строительства крепостей и укрепленных городов по всей России. — В. П. ) появление вызвало серьезную обес покоенность не только в Ливонии, но и в ганзейских городах, прежде всего в Любеке [45] Гильдебранд Г. Отчеты о разысканиях, произведенных в рижских и ревельском архивах… С. 81. Кстати, по всему выходит, что орденский магистр Герман фон Брюггеней, узнав о строительстве городка в устье Наровы, снова начал препятствовать поставкам серебра, свинца, меди и олова в Россию. . И еще один любопытный факт — судя по всему, еще в 90-х гг. XV в. действовал небольшой русский порт в устье Невы (и позднее он еще будет «всплывать» в ходе Ливонской войны) [46] См., например: Бессуднова М.Б. Россия и Ливония в конце XV века… С. 271; Сорокин П. Археологические памятники Охтинского мыса // Наука в России. № 3 (183). 2011. С. 23–24. .