Роман Подольный - Пути народов

Пред нами снова лингвистическое соответствие. Пусть неожиданное, но не менее, в конечном счете, очевидное, чем между «ра» и «оро» в словах «град» и «город».

Соответствия русских слов некоторым иностранным вы наверняка замечали в классе, на занятиях.

Не знаю, как вам, а мне в школе на уроках английского языка большое утешение доставляло то обстоятельство, что среди моря непонятных слов встречались явно знакомые островки. Конечно, father не очень-то было похоже на слова «папа» или «отец», зато mother, sister и son на общем «чужом» фоне звучали, как слова прямо-таки родные. И даже в one, two и three было нетрудно признать родные «один, два, три», особенно если меньше вслушиваться в их английское произношение, но внимательнее вглядываться в то, как они пишутся. Думаю, все мы сделали в свое время эти маленькие открытия или почти такие же, если в школе изучали не английский, а немецкий, французский либо испанский языки.

Каждое такое открытие было, конечно, только повторением — на детском уровне — открытий, которые намного раньше были сделаны учеными.

Они тоже когда-то выстроили на бумаге столбиками числительные из разных языков, чтобы внимательнее к ним приглядеться.

Конечно, «считали» лингвисты при этом не до трех и не до пяти, а самое меньшее до десяти, впрочем, и до ста и дальше тоже. И тут оказалось, что не только во многих европейских, но и в армянском, и в персидском, и в индийских, и в некоторых других языках самые разные слова — и не только числа — довольно похожи. Например, «вдова» на санскрите vidhava, по-латыни vidna, на языке древнегерманского племени готов ее называли viduwa, а по-ирландски fedb, и всюду сходство очевидно.

Четыреста лет назад итальянец Филипп Сассетти побывал в Индии и первым заметил сходство итальянских и латинских слов с индийскими. Ученый литовец Михайло Литуанус (само его имя значит «литовец» по-латыни) составил список литовских слов, похожих на соответствующие латинские. Голландец Иосиф Юстус Скалигер разделил европейские языки на одиннадцать групп по степени сходства.

Великий немецкий философ и математик Лейбниц обратил внимание на сходство между финским и венгерским языками.

Михаил Ломоносов писал о родстве греческого, латинского, русского, немецкого и латышского языков.

Одним из последствий победы Петра над шведами под Полтавой была отправка Петром пленного шведа Иоганна Филиппа Страленберга в Сибирь для изучения народов и языков. Результат — сравнительные таблицы языков Северной Европы, Сибири и Северного Кавказа. А позже именно в нашей стране, почти двести лет назад, вышел «Сравнительный словарь всех языков и наречий». Составили его «просто» — переводили русские слова на все языки, для которых нашлись переводчики.

Первое издание словаря учитывало двести языков Европы, Азии, второе — двести семьдесят два языка, среди которых были уже наречия и африканские и американские.

Работы лингвистов заставили европейцев в гораздо большей степени осознать свое родство с другими народами мира.

И Валерий Брюсов писал, отвечая на писания немецких националистов во время первой мировой войны:

Это созвучие действительно пронизывает русский язык. А вообще из языков Европы ближе всех к санскриту оказалась литовская речь.

В конце концов лингвисты поняли, что перед ними большая семья языков. На западе на принадлежащих к ней языках говорят (кроме басков, финнов, эстонцев, венгров и некоторых народов Приуралья) почти все европейские народы. На востоке — многие, хотя и не все, индийские народы, иранцы, армяне…

Современная лингвистика — сложная и трудная наука. Она пытается решать задачи, которые совсем недавно ученые не решались даже ставить. Среди них — задачу восстановления общих предков языковых семей. По языкам правнукам и праправнукам хотят восстановить облик основателя семьи. А поглядите только, сколько звеньев отделяет от этого языка, например, русский и французский языки!

Русский происходит от древнерусского, древнерусский — от общеславянского, общеславянский начала нашей эры — от праславянского, праславянский, видимо, — от какого-то общего для предков славян, латышей, литовцев и, возможно, германцев языка, и только после этого, вернее, прежде всего этого приходится называть праиндоевропейский язык.

Между французским и праиндоевропейским языками дистанция тоже огромна. Французский произошел от общего для предков всех романских народов языка — так называемой народной латыни, на которой говорили жители западной части разваливающейся и уже развалившейся Римской империи. А народная латынь была, в свою очередь, дочерью латыни «золотой» — благородного языка Цицеронов и цезарей времен расцвета римской державы. Но ведь сама золотая латынь происходила от древнего италийского языка, и, возможно, не прямо, а с промежуточной ступенькой. Италийский же язык произошел от того же языка, к которому восходят еще, например, кельтские языки. И только этот язык-предок приходился «сыном» (а скорее «внуком») праиндоевропейскому языку.

И вот по всем этим ступенькам приходилось карабкаться, а точнее, спускаться вглубь тем, кто хотел восстановить речь, последний раз звучавшую пять, а то и шесть или семь тысяч лет назад.

Мы восхищаемся великими археологами и филологами, заставляющими звучать для нас глиняные таблички, папирусы и камни с надписями на языках давно исчезнувших народов. Но тем большего восхищения заслуживают люди, восстанавливающие речь, которая никогда не была и не могла быть записана! Кстати, победа дешифровщиков крито-микенской письменности была победой и тех, кто восстановил «прадревнегреческий» язык. Посудите сами. Критские документы были написаны на много веков раньше, чем знакомые историкам древнегреческие. Критские письмена отделяло от «Илиады» не меньше столетий, чем лежит их между «Словом о полку Игореве» и «Войной и миром». Дешифровка была бы невозможна, если бы лингвисты не знали законов, по которым язык меняется, не умели по виду ребенка судить о внешности родителей.

По дубу лингвисты восстанавливают желудь. Однако это сравнение не совсем правильно. Тысячу, пять, десять или двадцать тысяч лет назад люди говорили все-таки не на зародыше какого-нибудь из нынешних языков, но просто на другом языке. Если в животном мире потомки, как правило, совершеннее предков, то в мире речи это правило действует далеко не всегда. О языках последних тысячелетий совсем не так просто сказать, улучшаются они или ухудшаются. Дело обстоит иначе: они всегда развиваются и меняются, если, конечно, это живые языки. Праславянский и древнерусский языки — это ведь не зерно и колос, хотя древнерусский развивался из славянского. То же надо сказать о древнерусском и русском языке, о французском и латинском, о всех нынешних индоевропейских языках — и об их общем предке. И все-таки мы можем по русскому, польскому и другим славянским языкам судить об их общем языке-предке. А французский, русский, армянский, литовский и все остальные праправнуки индоевропейского языка говорят о своем прапрадедушке.