Дмитрий Прусаков - Природа и человек в древнем Египте

Для СЕИ периоды кризиса и стабильности по меньшей мере равноценны, несмотря на то, что кризис может протекать десятки лет, а стабильность устанавливаться на столетия или даже на одно-два тысячелетия. Следовательно, необходимо уделять равное, а не пропорциональное физическому времени внимание двум состояниям. В Китае период социально-экологической стабильности охватил два тысячелетия, а Япония, по сути дела, так и не вошла в критическую фазу социально-экологического кризиса. Задача СЕИ в соответствии с основными принципами естественных наук — обратить внимание не на все события, факты истории, но на те из них, которые знаменуют поиск новых элементов структуры и функций двух организмов — природы и общества, а также нового характера их взаимодействия.

Исследование Дмитрия Прусакова касается первой и самой трудной стадии социоестественной истории древнего Египта. Ему удалось представить генеральную картину трансформации природы и общества, показать роль природных процессов в формировании культуры, выявить основные этапы развития: социально-экологические кризисы и периоды социально-экологической стабильности. Намечена общая канва дальнейших исследований, которые будут более детальными, но при этом не менее важными и интересными. Речь идет о раскрытии характера и особенностей эволюции биоты вмещающего ландшафта (почв, растительности, гидрологии), о биологическом анализе основных технологий земледелия, о роли информации в развитии общества. Эти исследования, которые будут проводится параллельно с исследованиями жизни общества, должны стать основой создания системы ценностей — ядра коллективного бессознательного древних египтян, создания новой истории древнего Египта, не отменяющей старую, но вбирающей ее в себя как часть.

доктор философских наук

Э. С. Кульпин

Наша книга замысливалась как своего рола решающий опыт, призванный подытожить предварительные соображения, возникшие при сравнительном анализе некоторых археологических и естественнонаучных данных, имеющих отношение к эволюции древнеегипетской цивилизации в хронологических границах IV–II-го тыс. до н. э. Предлагая настоящую версию концепции социоестественной истории фараоновского Египта [10]в качестве рабочей гипотезы (которой по мере оглашения будущих научных открытий и поступления квалифицированных критических замечаний, вероятно, предстоит претерпеть определенные коррективы), мы, тем не менее, уже на этом этапе исследования готовы взять на себя ответственность за вывод, что преобладающие в традиционной египтологии представления о факторах и механизмах социальной эволюции в древнем Египте, складывавшиеся в обход контекста взаимодействия человека и природы , исторически недостаточно объективны.

Нельзя сказать, что египтологи не уделяли вовсе никакого внимания естественной среде древнеегипетской цивилизации. Даже в самых ранних публикациях, посвященных древнему Египту, отводилось место для географических очерков, знакомивших читателя с ландшафтом, климатом, растительностью, животным миром и, конечно же, с Нилом — рекой, во многом обусловившей особенности социально-экономических отношений и культуры древних египтян [см., например: Champollion-Figeac 1839 , р. 3–26]; этого вопроса в том или ином объеме касался практически каждый специалист, бравшийся за обобщающую монографию по истории фараонов [ Брэстед 1915 , т. 1, с. 3–12; Перепелкин 1956 , с. 144–145; Тураев 1922 , с. 2–11; Drioton 1959 , р. 7–13; Erman, Ranke 1922 , S. 13–33; Gardiner 1962 , p. 27–45; Gayet 1907 , p. 1–9; Kees 1977 , S. 1–13; Kemp 1991 , p. 7–11; Wilson 1965 , p. 8–17, и мн. др.]. Вместе с тем в такого рода работах экологическая информация выполняла функцию скорее иллюстративную, если не декоративную, и изначально не рассматривалась как важнейший источник осуществлявшихся научных изысканий. В лучшем случае природа выступала как фон, на котором разворачивались исторические события, о влиянии же на их ход природных процессов практически не говорилось; по сути, естественная окружающая среда никогда не воспринималась исследователями как "действующее лицо" цивилизационной эпопеи древнего Египта.

Внимание египтологов привлекали главным образом различные аспекты общественного развития; соответственно, история фараоновского Египта неизменно ассоциировалась с социально-политической и культурной эволюцией его населения. Эта история человека разделена на пять "Царств" и три "Переходных периода", на протяжении которых в Египте властвовало не менее тридцати династий, известных благодаря древнеегипетским царским спискам, а также трудам античных и христианских хронографов, в первую очередь Манефона (IV–III вв. до н. э.) [см., например: Струве 1928–1930 ; Palmer 1861 ). Высказывалась, впрочем, некоторая обеспокоенность тем обстоятельством, что даже самые современные модели истории фараонов концептуально восходят к версии древнего жреца, чье сочинение не сохранилось и известно лишь пс фрагментам более поздних переложений [ Мurnаnе 1995 , р. 691–693]. Мы бы в этой связи отметили непоследовательность периодизации установленных для древнего Египта исторических эпох, заключающуюся, на наш взгляд, в том, что Старому царству в их ряду предшествует царство же (Раннее), а не Переходный период, который, наверное, лучше вписывался бы в общепринятую теорию чередования политически стабильных и кризисных этапов цивилизации фараонов.

Отказываясь от учета природного фактора в социальной эволюции фараоновского Египта, классическая историческая наука ищет объяснения эпохальных эволюционных изменений в жизни древних египтян прежде всего в специфике их общественного строя: так, например, причину распада государственных образований, существовавших в эпохи именуемые Царствами, и низвержения древнеегипетского общества в "хаос" Переходных периодов усматривали исключительно в бюрократическом характере управления страной [ Дьяконов 1994 , с. 37]. Нам, однако, ближе позиция К. Бутцера, который считал, что для понимания истории древнеегипетской цивилизации необходимо вглядеться в "экологическую перспективу" [ Butzer 1976 , р. 56]. Анализ развивающихся веками тенденций социальной эволюции, таких, например, как постепенное ослабление централизованного староегипетского государства, завершившееся его распадом, думается, не терпит игнорирования природных процессов, поскольку они по мере расширения хронологических рамок исторического исследования от десятков лет до столетий и, тем более, тысячелетий начинают все более зримо обнаруживать свое существование. Мы придерживаемся мнения, что любые попытки постижения механизмов образования и всей дальнейшей эволюции цивилизаций без учета экологического фактора заведомо не поведут нас к комплексному — и единственно приемлемому — решению проблемы.