Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Дело передали в ЦКК, к нему подключилось и ОГПУ. Несколько человек из группы Сырцова были арестованы. Однако в целом «молодые вожди» отделались на удивление легко. Несколько рядовых членов группы исключили из партии за «антипартийную двурушническую фракционную работу». Решением ЦК и ЦКК Сырцов и Ломинадзе были исключены из членов ЦК, Шацкин — из членов ЦКК. Первый был освобожден от должности Председателя Совнаркома и отправлен на хозяйственную работу за Урал. В 1935 году Сталин вроде бы его даже простил (вообще вождь неохотно отказывался от своих симпатий, даже ошибочных). Однако ему донесли о словах Сырцова: «Сталин на костях Кирова мостит дорогу к власти», и прощение не состоялось. В 1937 году он был осужден и расстрелян.

В. В. Ломинадзе публично покаялся на XVII съезде, был назначен парторгом авиационного завода на Урале и даже впоследствии награжден орденом Ленина. Однако он не терял связи с бывшими соратниками и даже принимал участие в попытке организации блока всех антисталинских группировок. После убийства Кирова, когда многие его друзья по Коммунистическому интернационалу молодежи уже были арестованы, Ломинадзе вызвали в Москву. В дороге он застрелился. Во время репрессий погибла и большая часть остальных участников блока.

Блок был назван «право-левацким», так как члены входящих в него групп были близки одни к правой, другие — к левой оппозиции. Именно по поводу этого блока Сталин и сказал: «Пойдешь налево, все равно придешь направо, и наоборот, если пойдешь направо — все равно придешь налево».

Р. Медведев в работе «О Сталине и сталинизме» ссылается на воспоминания жены деятеля Коминтерна Р. Г. Алихановой о том, что Рютин не раз говорил ближайшим единомышленникам, что единственный способ избавиться от Сталина — убить его. Весь ход событий, вся логика происходящего говорят нам, что таких, лелеявших мечты о смерти Сталина, должно было быть великое множество.

В ноябре 1932 года два старых большевика — Н. Б. Эйсмонт (член партии с 1907 года) и Толмачев (член партии с 1904 года, начальник Главдортранса СНК РСФСР) были вызваны на допрос в ЦКК и ОГПУ. Согласно информации, поступившей от некоего Никольского, члена партии, Эйсмонт вел активную работу, нацеленную на то, чтобы снять Сталина с поста генсека, и сетовал на робость товарищей по ЦК. «Если говорить в отдельности с членами ЦК — большинство против Сталина, но когда голосуют, то голосуют единогласно „за“». Говорилось в письме Никольского и кое-что еще. Одна фраза звучала так: «Вот мы завтра поедем с Толмачевым к А. П. Смирнову (член партии с 1896 года, кандидат в члены Оргбюро, снятый в 1930 году с поста секретаря ЦК и зампреда Совнаркома РСФСР как сочувствующий правым), и я знаю, что первая фраза, которой он нас встретит, будет: „И как это во всей стране не найдется человека, который мог бы его убрать“».

Правда, на допросах Эйсмонт интерпретировал эту фразу следующим образом: «Неужели в партии нет человека, который мог бы заменить Сталина». Однако уже в 60-е годы Никольский, вызванный в парткомиссию при ЦК КПСС, несмотря на все усилия хрущевских «партследователей», твердо держался своей версии — была сказана именно эта фраза. Слово «убрать» врезалось ему в память.

Показательно отношение к угрозе Эйсмонта И. Н. Смирнова — того самого Смирнова, организатора красного подполья в Сибири и опытнейшего конспиратора. Его жена, тоже известная троцкистка, А. Н. Сафонова вспоминает: «После получения сведений по делу Эйсмонта Смирнов по этому поводу сказал: „Эдак, пожалуй, Сталин будет убит“».

Ни Эйсмонт, ни Толмачев не отрицали ни своих намерений добиваться снятия Сталина, ни того, что вместе со Смирновым обсуждали этот вариант, подбирали кандидатуры членов ЦК, от которых ожидали поддержки. Их дело разбиралось на объединенном заседании Политбюро ЦК и Президиума ЦКК, после чего было вынесено на январский пленум 1933 года. Постановлением пленума они обвинялись в создании подпольной группы. Пленум исключил Толмачева и Эйсмонта из партии, а Смирнова из ЦК (из партии он был исключен в 1934 году). Затем Эйсмонт и Толмачев были во внесудебном порядке осуждены на три года политизолятора. Эйсмонт погиб в 1935 году, Смирнов и Толмачев были расстреляны в 1937-м.

Что же касается слова «убрать», то, хотя оно и было произнесено в пылу негодования, но не выражало ли затаенных мечтаний оппозиции? Даже умеренные оппозиционеры из «бухаринской школы» и те… Когда шло следствие по делу группы Слепкова, один из них, Астров, сообщил, что правые говорили о том, что необходим «дворцовый переворот», и кто-то даже выкрикнул: «Дайте мне револьвер, я застрелю Сталина!»

Известный диссидент и историк Абдурахман Авторханов, которого уж точно нельзя считать сталинистом, вспоминал: еще в 1929 году один из группы правых говорил ему: «Государственный переворот не есть контрреволюция, это только чистка партии одним ударом от собственной подлости. Для этого не нужен и столичный гарнизон Бонапарта. Вполне достаточно одного кинжала советского Брута… Ни одна страна не богата такими Брутами, как наша. Только надо их разбудить».

Да уж, что касается Брутов, то бешеный всплеск террора начала века показал: это так. Повторится ли 1905 год в 1934-м?

Воспоминания Авторханова бесценны, потому что говорят о фактах, которые нигде не всплывали, и о людях, которых никто не знает.

Так, он вспоминает о некоем «салоне» Королевой и кружке Сорокина. В этих дискуссионных клубах разрабатывалась идеология террора. «Самый острый вопрос, который ставили именно молодые коммунисты, но участники гражданской войны, гласил: нужно ли ответить на массовый террор группы Сталина контртеррором против Сталина? Сорокин отвечал на этот вопрос положительно и оправдывал террор историческими экскурсами, а идеологию террора разрабатывал его наиболее убежденный сторонник Миша, которого члены кружка шутя называли „Кибальчич“. Эта кличка подходила к нему не меньше чем к оригиналу».

Этот самый Миша был сыном старого большевика. Сам он из последнего класса гимназии ушел добровольцем в Красную Армию. В армии стал коммунистом. Работал в белых тылах, получил за это орден Красного Знамени (орденоносцы тогда исчислялись десятками, не более). Окончил университет. В 1927 году участвовал в хлебозаготовках. Суровой реальности обостренной классовой борьбы «не вынесла душа поэта». Он примкнул к оппозиции и стал размышлять о терроре. Биография Миши чрезвычайно типична. Куда они делись, молодые и не очень молодые участники гражданской войны, которые побывали на хлебозаготовках и стали по ту сторону баррикады?

Несмотря на то что многие оппозиционеры в 1930―1931 годах заявили о прекращении фракционной деятельности, ОГПУ на всякий случай за ними присматривало. В январе 1933 года Сталину донесли о существовании глубоко законспирированной организации во главе с И. Н. Смирновым, включавшей более 200 бывших активных троцкистов. Это было уже очень серьезно. Сам Смирнов, старый большевик, в годы гражданской войны специализировался как раз на подпольной работе, был опытнейшим конспиратором, и белая контрразведка была бессильна против его групп. Организация имела филиалы в Ленинграде, Харькове, Горьком, Киеве, Ростове-на-Дону и других городах, группы в Госплане, Наркомтяжпроме и других учреждениях.