Майкл Ходарковский - Степные рубежи России

Конечно, контролировать казаков было нелегко, поскольку интересы правительства и казаков не всегда совпадали. В конце концов, разорившиеся ногайцы мало интересовали казаков. Они не сводили жадных очей с богатых османских и крымских городов и деревень, лежавших у черноморского побережья. Единственным препятствием между казаками и богатой добычей были укрепления Азова, османской крепости в устье Дона, не позволявшей казакам спускаться из реки в море.

Когда в 1636 году по приглашению крымского хана и под давлением калмыков и казаков ногайцы покинули окрестности Азова и переправились через Дон, направляясь в Крым, донские казаки немедленно осадили Азов. В июне 1637 года Азов был в руках торжествующих казаков. В последующие пять лет Москва, захваченная врасплох этим событием, которого она не ожидала и не желала, не могла решить тяжелую дилемму: или поддержать казаков и начать войну с Османской империей, или избежать войны, заставив казаков покинуть крепость. После долгих колебаний и раздумий российское руководство предпочло избежать войны.

Казаки по-прежнему оставались важнейшим элементом правительственной стратегии, действуя к югу от Московского государства, где граница между оборонительными и наступательными мерами часто была весьма расплывчатой. В своих набегах казаки часто проникали далеко за линию границы, грабили шедшие через Степь караваны, нападали на враждебные набеговые отряды кочевников или разоряли деревни и города на Северном Кавказе и вдоль побережья Крыма и Османской империи. Для послов крымского хана в 1660‐е годы было очевидно, что казаков напрямую поддерживает Москва, а их морские набеги весьма эффективны, поэтому одним из условий мира со стороны хана было требование, чтобы Москва закрыла казачьим лодкам доступ к Черному и Азовскому морям [407] Российская академия наук. Архив. Ф. 1714. Оп. 1. Новосельский А. А. № 66. Л. 144. Крымское ханство было также встревожено тем, что Москва активно поощряет более тесное сотрудничество между донскими и терскими казаками. Там же. Л. 56, 60–61. Об эффективности казачьих морских набегов на Крым см.: Ostapchuk V. Five Documents from the Topkapi Palace Archive on the Ottoman Defense of the Black Sea against the Cossacks (1639) // Journal of Turkish Studies. 1987. Vol. 11. P. 49–104. .

Но степень независимости казаков от Москвы и долгая традиция их непокорности и участия в народных восстаниях привели к тому, что правительство взирало на их истинные намерения с крайней подозрительностью – и, как показало взятие Азова, не зря. Мало было использовать казаков, нужна была более надежная стратегия. В 1635 году московское руководство прибегло к новой и смелой инициативе: оно начало сооружать на юге укрепленные линии. Продолжительность работ по их постройке, денежные затраты на эту обширную сеть укреплений, масштабное использование людских и природных ресурсов – все это сделало проект важнейшим и самым амбициозным предприятием России в XVII веке. Новые укрепления должны были стать Великой Московской стеной, не пропускавшей «неверных» из южных степей.

Строительство линии фортификаций в южном регионе не было полностью новой идеей. Подобные укрепленные линии были уже известны в Киевской Руси в X веке, а в более недавнее время, в середине XVI века, они строились сразу на юг от Оки. К 1630‐м годам к югу от Москвы появилось множество крепостей и городов. Но эти размножившиеся передовые посты приходилось снабжать из центральных регионов России, поскольку сельское хозяйство в пограничье оставалось опасным видом деятельности. Чтобы заселить регион крестьянами, было необходимо добиться большей безопасности. Этой цели и были призваны служить укрепленные линии, ставшие со временем как важнейшим средством защиты Москвы от нападений, так и эффективным орудием российской экспансии.

Осознав, что стабильность в южном пограничье неотделима от успешной колонизации и заселения региона, правительство решило взять весь процесс под свой контроль. Игнорируя жалобы помещиков из центральных регионов страны на своих беглых крестьян, нашедших убежище в пограничье, правительство запретило своим воеводам на юге возвращать беглецов. Вместо этого их записывали в солдаты и драгуны. В 1637 году правительство издало указ о так называемых «заказных [запретных] городах». По этому указу в двенадцати пограничных городах и их окрестностях запрещалось покупать землю лицам из других регионов. Поощряя тем самым мелкое землевладение, Москва намеревалась превратить новоприбывшее население в пограничную военную силу, способную жить за счет полученной от правительства земли. На протяжении XVII столетия оборона и заселение южного пограничья оставались важнейшей задачей, стоявшей перед российским руководством, которое продолжало отвергать челобитные от помещиков, желавших возвращения своих крепостных [408] Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами. С. 305–307; Hellie R. Enserfment and Military Change in Muscovy. P. 128–131; Davies B. The Recovery of Fugitive Peasants from Muscovy’s Southern Frontier: The Case of Kozlov, 1636–1640 // Russian History, The Frontier in Russian History. 1992. Vol. 19. № 1–4. P. 29–56; Kivelson V. A. Autocracy in the Provinces: The Muscovite Gentry and Political Culture in the Seventeenth Century. Stanford: Stanford University Press, 1996. P. 251. .

В десятилетие между 1635 и 1646 годами Москва передвинула свои пограничные укрепления далеко на юг, соединив одной непрерывной оборонительной линией природные преграды, такие как реки и болота, с искусственными фортификациями: несколько рядов рвов, срубленных деревьев, частоколы и многочисленные наблюдательные башни, а также крепости, вооруженные пушками. Первая такая засека или засечная черта , протянувшаяся более чем на 800 километров от реки Ахтырки на западе до Тамбова на востоке, стала известна под названием Белгородская. Большой полк, в 1600 году находившийся в Мценске, был в 1640 году передвинут на юг, в Белгород. Еще десятилетие ушло у правительства на то, чтобы протянуть засечную черту дальше на восток, от Тамбова до Симбирска на Волге. К середине XVII столетия как колонисты, селившиеся в южных регионах России, так и жители Казанской области оказались в относительной безопасности позади Белгородской и Симбирской засечных черт [409] Об эволюции укрепленных линий см.: Яковлев А. И. Засечная черта Московского государства в XVII веке. М.: Тип. И. Лиснера, 1916; Загородский В. П. Белгородская черта. Воронеж: Воронежский университет, 1969; Никитин А. В. Оборонительные сооружения засечной черты XVI–XVII вв. // Материалы и исследования по археологии СССР. 1955. № 44. С. 116–213; Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами. С. 293–296. Работы на английском языке, в которых рассматривается положение в целом и укрепления на юге: Davies В. The Role of the Town Governors in the Defense and Military Colonization of Muscovy’s Southern Frontier: The Case of Kozlov, 1635–1638. 2 vols. Ph. D. diss. University of Chicago, 1983; Hellie R. Enserfment and Military Change in Muscovy. P. 174–180; Stevens С. В. Soldiers on the Steppe: Army Reform and Social Change in Early Modern Russia. DeKalb: Northern Illinois University Press, 1995. P. 19–36. .