Адам Мец - Мусульманский Ренессанс

Покрывала, называвшиеся танафис, уже одним названием выдают свое греческое происхождение (tapetes). Вероятно, в Вавилонии раньше их ткали главным образом в христианском пограничном городе Хире, потому что позднее изделия ан-Ну‘маниййи все еще называли «хирские ковры» [3289]. Узоры на них продолжали оставаться теми же: чашечки цветов, слоны, лошади, верблюды, львы и птицы [3290].

По всей мусульманской империи маты плели из альфы (халфа), причем больше всего славились циновки из ‘Аббадана, небольшого острова, расположенного в устье Шатт ал-‘Араба [3291]. Их подделывали в Фарсе [3292], а также и в Египте [3293].

Местности, славившиеся своими товарами, снабжали их вытканной фабричной маркой — «производство (‘амал) такой-то местности», причем, естественно, что без мошенничества дело здесь не обходилось. Так, например, совершенно неизвестные местечки проставляли на своих занавесях хорошо себя зарекомендовавшие названия Басинна, а на ткани для одежды из Хузистана ставили штамп Багдада [3294].

В персидской провинции Сабур, как во французской Ривьере, процветала особая отрасль промышленности — парфюмерное производство. Там изготовляли десять сортов масел из фиалок, лотоса, нарциссов, карликовой пальмы, лилий, белого жасмина, мирты, майорана и померанцевой корки [3295]. Пробовали заняться этой прибыльной отраслью также и в Вавилонии: Куфа прибавила еще гвоздичное масло, а в производстве фиалкового масла даже превзошла персов [3296]. Сходное производство, но резко отличавшееся от первого, имело свой центр в расположенном на юге городе Джур. Там приготовляли ароматную воду, однако из совершенно других цветов: из розы, цветов пальмы, божьего дерева (кайсум), сафлора и вайды [3297]. Оттуда розовая вода вывозилась, по всему свету, «в Магриб, Испанию, Йемен, Индию и Китай» [3298]. Эти важные отрасли промышленности, о которых ничего не сообщают античные источники, возникли, должно быть, в эпоху ислама.

В это время среди жителей деревни и города больше уже не слышно о надоедливой повинности тяжкого помола зерна на ручных мельницах: на реках стояли плавучие мельницы [3299], на ручьях постукивали водяные мельницы [3300]. Одна только «чертова река» Джируфта в Кермане <���т.е. р. Халил-руд.— Д. Б. > приводила в движение 50 мельниц [3301], а в Басре даже взялись за разрешение одной из наиболее современных проблем гидравлики: в устьях каналов, почти целиком питавшихся водой за счет прилива, были выстроены мельницы, вращаемые отступающей во время отлива водой [3302]. Только там, где не было воды, зерно, мололи при помощи скота [3303]. Жители марокканского города Иджли испытывали священную робость перед закабалением воды: «У них еще до сих пор нет ни на одном ручье мельниц, и когда их спрашивают, что их от этого удерживает, они отвечают: Как можем мы заставить пресную воду вращать мельницы?» [3304]. Большие плавучие мельницы Вавилонии стояли на Тигре, а не на Евфрате, а именно в Текрите, Хадисе, ‘Укбара, Барадане и Багдаде, к этому надо еще добавить прославленные мельницы в Мосуле и Беледе. Последняя работала сезонно, только в те дни, когда в Вавилонию водным путем поступал очередной урожай зерна. Что же касается мельниц Мосула, то о них мы имеем более подробные описания: состояли они только из дерева и железа и были подвешены на железных цепях посредине протока. Каждая мельница (‘арба) имела по два жернова, каждый из которых ежедневно перемалывал по 50 верблюжьих вьюков зерна [3305]. Самая крупная мельница Багдада — мельница Патрикия — имела 100 жерноставов и, как говорят, ежегодно давала 100 млн. дирхемов дохода [3306].

О лесопильнях нигде не упоминается.

Передают, что еще убийца халифа ‘Омара I, перс родом из Нихавенда, вызвался построить мельницу, которую будет вращать ветер [3307]. Однако в IV/X в. еще только Афганистан пользовался для ветряных, мельниц своими сильными и чрезвычайно упорными ветрами, как, например, бад-и сад-у-бист руз, который называется так потому, что дует 120 дней подряд [3308]. Эти ветры держатся еще и теперь: «Северный ветер начинает дуть около середины июня и держится два месяца. Ветряные мельницы построены исключительно в расчете на него. Они имеют восемь крыльев и стоят позади двух устоев, между которыми ветер прорывается как клин. Крылья установлены вертикально на отвесно же установленном столбе, нижний конец которого приводит во вращение жернов, расположенный над другим жерновом» [3309]. Мы видим, таким образом, настоящую ветряную турбину! Сведения, приводимые ал-Гузули (ум. 815/1412), говорят о том, что их можно было регулировать подобно нашим водяным турбинам, открывая и прикрывая отверстия. «В Афганистане все мельницы и водочерпальные колеса приводятся в движение северным ветром и поэтому ориентированы только по нему. Этот ветер дует там постоянно, летом и зимой, однако сильнее и упорнее летом. Иногда он прекращается один или два-три раза на дню или в ночи, и тогда в этой местности стоят все мельницы и все водочерпальные колеса. Затем он опять дует и они тоже приходят в движение. На мельницах у них устроены люки (манафис), которые открываются и закрываются, чтобы ветра попадало то больше, то меньше. Потому что, когда он дует слишком сильно, мука горит и выходит черной, порой даже жернов раскаляется и разваливается на куски» [3310].

В области производства бумаги III и IV века хиджры также произвели великий переворот, освободивший писчее дело от монополии одной страны и существенно его удешевивший. Пока писали на папирусе — существовала зависимость от Египта [3311], теперь же «китайская бумага, изготовлявшаяся только в Китае и Самарканде, вытеснила из употребления египетский папирус и пергамент, на которых писали предки» [3312]. В конце III/IX в. ал-Йа‘куби говорит лишь о двух небольших городах Нижнего Египта, еще занятых выработкой папируса [3313]. Даже сицилийский папирус теперь в очень ничтожном количестве перерабатывался в писчий материал для правительства, большей же частью из него вили корабельные канаты [3314], как еще в эпоху Гомера [3315]. «Можно принять с большой долей вероятности, что приблизительно к середине X в. н.э. переработка в Египте папируса в материал для письма полностью заглохла. С 323/935 г. совершенно прекращаются датированные папирусы, в то время как в 300/912 г. появляются датированные документы на бумаге» [3316]. В то время лучшей бумагой в империи была заимствованная из Китая бумага кагиз, которая, однако, в руках мусульман подверглась изменению, имевшему всемирно-историческое значение. Они уничтожили зависимость бумаги от тутового дерева и бамбукового тростника, изобретя бумагу из тряпья [3317]. В III/IX в. бумагу производили в одном только Мавераннахре [3318], однако в IV/X в. бумажные фабрики имелись в Дамаске, в палестинской Тивериаде [3319]и в Сирийском Триполи [3320]. Но Самарканд все еще был основным центром производства бумаги. Ал-Хваризми в шутку извиняет одного друга тем, что тот, мол, не пишет писем, потому что живет очень далеко от Самарканда, и поэтому бумага (кагиз) слишком дорога для него [3321]. Около этого же времени библиотекарь библиотеки правителя Шираза повсюду собирает самую лучшую бумагу: «самаркандскую и китайскую» [3322].