Персиваль Элгуд - Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Будучи в теории собственником всей земли в стране, на практике царь требовал лишь право на долю сельскохозяйственной продукции. Размер этого налога в натуральной форме зависел от планируемых расходов государства на следующий год. Очевидно, это было слабым утешением для арендаторов, ибо расходы имеют свойство увеличиваться, но никак не уменьшаться. Более того, средства из царской казны почти не вкладывались в развитие сельского хозяйства, за исключением сооружения новых каналов и дамб и расчистки существующих от наносов, хотя и в этих случаях деревенским жителям приходилось платить по счетам – предоставлять рабочую силу. Они бы несли свою ношу с большей покорностью, если бы не необходимость платить множество других податей, как совсем неприятных, так и совершенно незначительных.

От орлиного взора Аполлония не укрылся ни один новый источник дохода. Земледельцы были вынуждены платить государству за право хранить собственное зерно, вырубать собственные кустарники, скотоводы – за возможность пасти свой скот, а пастухи – за право кормить стадо. Аналогичные ограничения существовали и в сферах торговли и ремесла. Прежде чем начать чем-то заниматься, нужно было получить на это разрешение, и цирюльники, ткачи, красильщики, портные, сапожники, аптекари, ювелиры, погонщики ослов, грузчики, владельцы постоялых дворов и лодочники – все они дорого платили за возможность следовать своему призванию. Но это еще не все. Передвижения каждого человека тщательно записывались, а его доходы пристально изучались. Не получив разрешение от государства, он не мог ни уехать из деревни, ни оставить место своего нахождения. Короче говоря, жители египетской хоры стали жертвами бюрократии, аналогов которой в мире никогда не существовало [21] Конторы Аполлония, располагавшиеся в Файюме и занимавшиеся регистрацией того, что было связано с его личным предприятием, каждые десять дней тратили по 60 свитков папируса. ( Примеч. авт. ) .

Государство ловко создало целую сеть монополий, в частности на разработку рудников и рыболовство, производство оливкового масла и вина, ткачество и пивоварение, изготовление папируса и одежды, куплю-продажу благовоний и косметических средств. Потребность в драгоценных металлах и камнях, таких как золото из Нубии и Эфиопии, жемчуг из Персидского залива, рубины, топазы, изумруды и аметисты с побережья Красного моря, и в таких строительных материалах, как гранит, базальт и алебастр, добывавшихся в Верхнем Египте, существовала всегда. Все это покупали там, где цены были наиболее низкими, и продавали на рынках, позволяющих получить максимальную выгоду. Жесткая монополия была установлена и на покупку и продажу благовоний. Ни один житель Египта независимо от его возраста, пола или этнической принадлежности не обходился без набора помад и духов, а работа бальзамировщиков была невозможна без мирры, доставлявшейся с Аравийского полуострова.

Государство продавало монопольные права на производство или продажу некоторых товаров. В качестве примера можно привести монополию на рыбную ловлю. Претендент, предложивший самую высокую цену, получал соответствующее право, выплачивал государству 25 процентов ежедневного улова, засаливал остальное и по реке в принадлежавших государству лодках отправлял в Александрию. Еще одним примером является монополия на алкоголь. Любой житель страны мог варить и продавать всем желающим пиво из забродившего ячменя, напиток, изготавливавшийся в Египте с незапамятных времен и пользовавшийся там неизменным спросом. Но государство контролировало объемы производства пива, причем не столько в целях поддержания трезвости народа, сколько для того, чтобы получить часть от прибыли пивовара.

С монополией на вино дело обстояло несколько сложнее. В эпоху фараонов в Египте оно было источником дополнительного заработка для местных храмов, продававших право на выращивание виноградников в обмен на 1/6 урожая. Эта апомойра традиционно использовалась в качестве карманных денег для египетских цариц. [22] Апомойра характерна в первую очередь для греко-римского Египта. Сначала она шла в пользу храмов, а затем, после 265–264 гг. до н. э., стала собираться деньгами в царскую казну для поддержания культа Арсинои. ( Примеч. пер. ) Теперь же в процесс вмешались откупщики, проверявшие размер урожая, следившие за отжимом виноградного сока, делавшие записи о количестве получившегося вина и, наконец, продававшие его на открытых торгах.

В той или иной степени существовала также царская монополия на маслоделие. Выращивать масличные деревья можно было свободно, но производством самого масла могло заниматься только государство. Чиновники определяли, в каких местностях следует разрешить высаживать маслины, платили крайне низкое жалованье работникам и передавали откупщикам выручку от продажи. Ни масло, ни вино не отличались высоким качеством, и покупатели, желавшие получить более качественные товары, вынуждены были дорого платить за свою прихоть. Высокие таможенные пошлины приводили к снижению импорта большинства товаров, ибо свободной торговле не было места в бюрократизированном государстве, которым правил Филадельф.

Занятый этими экспериментами, он не заметил ухудшения здоровья сестры. Она проболела несколько месяцев и в 270 или 269 г. до н. э., ослабев духом и телом, умерла. Историки поступили с женой и сестрой Филадельфа очень несправедливо, зафиксировав ее прегрешения и позабыв о добродетелях. Она, несомненно, была человеком жестокосердным и безжалостным, и люди, как мужчины, так и женщины, перебежавшие ей дорогу, дорого за это поплатились. Но в этом отношении Арсиноя была всего лишь женщиной своего времени, и потомкам следует рассматривать ее дела именно с этой точки зрения.

По крайней мере, она была верной женой и любящей матерью, и муж, сын и брат, в свою очередь, относились к ней с уважением и восхищались ею. Арсиноя очень многое сделала для своего сына Птолемея, рожденного ею от Лисимаха и чудом избежавшего смерти от рук Керавна в Кассандрии. Он был наследником македонского престола, который до этого занимал его отец. Но путь к трону ему преградили сначала Антигон, а затем Керавн, и Филадельф не стал вмешиваться в сложившуюся ситуацию. Линия поведения Арсинои, несомненно, была крайне эгоистичной – в ее основе лежало страстное желание править, причем, по возможности, единолично, а если это не удастся, то в роли «серого кардинала», стоящего позади трона. И на протяжении первых лет их с Филадельфом брака она оказала на супруга огромное влияние. Арсиноя будила в нем амбиции и сознательность до тех пор, пока он не избавился от детского тщеславия. Царь понимал, чем обязан жене, и воздавал ей многочисленные почести. При жизни царицы он основал культ в ее честь, назвавшись вместе с ней «богами Филадельфами», а после ее смерти придал ее культу общегосударственное значение, назначил для его отправления специальную жрицу и отождествил Арсиною с Афродитой. С того времени жившие в Египте греки отдавали почести богам Филадельфам и Арсиное-Афродите. Калликрат Самосский, командовавший египетским флотом, в честь новой богини установил в Олимпии две статуи, построил в Канопе в ее честь храм Зефирий.