Анатолий Терещенко - Обречённый рейх и Россия. Мифы и факты

Командующий обороной и последний комендант Берлина генерал артиллерии германской армии Гельмут Вейд-линг в это время на своем КП принимал высокого гостя — рейхсюгендфюрера, руководителя немецкой молодежной организации гитлерюгенд, рейхсляйтера Артура Аксмана, потерявшего правую руку на Восточном фронте.

Генерал Вейдлинг попытался убедить рейхсюгендфюрера в том, что посылка 16-летних юношей на борьбу с русскими танками является чистым безумием… Взволнованная речь Вейдлинга продолжалась несколько минут. Никто из офицеров штаба и не предполагал, что суровый и часто бывавший резким генерал способен произносить такие умоляющие слова.

Аксман обещал отозвать приказ о вводе в бой подразделений гитлерюгенда. Но потом забыл или ему не разрешил сделать этот благородный жест то мечущийся, то находящий в глубоком ступоре Гитлер.

Группу армий «Висла», созданную для обороны Берлина еще 24 января 1945-го на основе ликвидированного штаба группы армий «Верхний Рейн» и руководимую Гиммлером, возглавил генерал-полковник Хейнрици. Видимо, фюрер понял, что рейхсминистр никудышный командующий — он палач, специалист по репрессиям и казням. Гитлер в бреду назвал Берлин «крепостью», которая во главе с Хейнрици позволит чуть ли не начать мощное контрнаступление вермахта, отбросит русских и погонит их снова на восток. Но это была уже крепость без крепостных стен, а его мысли — сплошная ахинея.

19 апреля в столице рейха прозвучала первая танковая тревога, окончательно изменившая жизнь горожан. Они были вынуждены выживать при дневном весеннем и ласковом солнце в сумраке подвалов, бункеров, станций метро и кольцевой железной дороги. Такую жизнь им подарил герр Гитлер, которого наши воины окрестили обращением, поменяв первую букву «г» на «х». Проклинали его и берлинцы.

Свой день рождения 20 апреля 1945 года Гитлер отметил под землей — в фюрербункере, о чем будет рассказано ниже. Именно здесь Ева Браун веселилась под музыку кем-то принесенного старого граммофона. Пили шампанское. Ей хотелось танцевать! Все равно с кем, она по-цыгански увлекала гостей в отчаянный вихрь, как человек, чувствующий дыхание смерти.

22 апреля фюрер приказал политическому и военному руководству рейха явиться в 15.00 в подземную рейхсканцелярию для обсуждения положения на фронте. Генералы Йодль и Кребс, ставший начальником генштаба сухопутных сил (ГШСС), начали обсуждение со своих докладов по обстановке.

Со слов Вернера Хаупта, оба старались завуалировать серьезность положения, чтобы не раздражать Гитлера, который в последние дни находился в состоянии нервного напряжения, и не вызвать у него очередной припадок бешенства. Сам Гитлер не слушал доклады начальников штабов — оперативного руководства ОКВ и начальника ГШСС, его мысли витали где-то далеко. Неожиданно он прервал Йодля и закричал на него:

— Прекратите, я не хочу слушать сообщения о всяких пустяках! Доложите, как обстоят дело с Берлином! Где Штайнер? Где 12-я и 9-я армии?

Генерал-полковник остановился и поглядел в сторону Кейтеля, Кребса, Бормана и других приглашенных, словно ища у них поддержки.

— Ну, давайте, давайте! Вы скоро? — прервал Гитлер гнетущую тишину.

— Мой фюрер, обергруппеннфюрер СС Штайнер со своей армейской группой вообще не смог выступить на помощь защитникам. 12-я армия не смогла оторваться от американцев, чтобы направится к Берлину. 9-ю армию окружили Советы.

— Стойте, прекратите нести мне глупости, — в ярости, весь покрасневший закричал Гитлер и затопал ногами. — Всех, кроме Бормана, Бургдорфа, Кейтеля, Йодля и Кребса, прошу покинуть помещение.

Лицо фюрера побурело. Голос звучал устало. Глаза оказались на выкате. На уголках рта показались сгустки белого налета от пены.

— Я проиграл. Мою идею предали. Я не отправлюсь на юг. Я останусь в Берлине и покончу с собой, как только русские окажутся здесь. Все кончено!.. Сообщите берлинцам, что я связываю свою судьбу с их судьбами. Я не покину Берлин и буду бороться до последнего вздоха и погибну вместе с «крепостью Берлин».

Это чудовище играло на чувстве «порохового патриотизма», который у многих здравомыслящих немцев уже давно сгорел. Столица Германского рейха стала районом военных действий в тот момент, когда война была уже проиграна.

Слово Траудль Юнге:

« Гитлер в нашем узком кругу не касался войны и политики, но все равно проскальзывали высказывания о том, какие тяжелые заботы гнетут его. В такие моменты он больше обращался сам к себе, чем к нам, На лице у него сохранилось ожесточенно-раздражительное и суровое выражение, вызванное предшествующим обсуждением положения на фронте.

— С неспособными генералами нельзя вести войну, я должен брать пример со Сталина, он беспощадно проводит чистку в армии.

А потом, будто только теперь осознал, что мы, женщины, плохо разбираемся, да и не должны разбираться в подобных вещах, отвлекся от своих мрачных мыслей и превратился в любезного кавалера ».

У него были приливы и отливы в настроении, но эмоции никогда не покидали его. А еще, говорят, он почитал «Карманное богословие» яростного критика христианства и атеиста Поля Гольбаха.

Он ни в коей мере не был связан с церковью и считал христианские религии отжившими лицемерными организациями — ловцами человеческих душ. Религией для него являлись законы природы. С ними лучше соотносился его догмат о силе, чем с христианским учением о любви к ближнему и врагу. Многие верили его словам, которыми он зомбировал толпы германцев, и только некоторые понимали, какую опасность таит в себе сила человека, способного благодаря своему ораторскому дару, силе внушения увлечь за собой людей, подавив их собственную волю и собственные убеждения.

Город стоял полуразрушенный сериями налетов дальней авиации союзников. Его центр еще не обстреливался из больших калибров советских орудий и танки прямой наводкой не били по домам с засевшими гранатометчиками и снайперами. Многие немцы вспоминали хвастливое заявление Геринга несколько лет назад:

« Провалится мне на этом месте. Я не я, если хоть один вражеский самолет появится над Берлином ».

Но сирены начали завывать не только над Берлином, а по всему рейху. А в это время на стенах уцелевших домов и заборах подростки из фольксштурма и гитлерюгенда, расклеивали плакаты с новым приказом:

« Города, расположенные на пересечении важных дорог… должны обороняться и удерживаться до последнего, не считаясь с обещаниями и угрозами, которые передаются через парламентеров или вражескими радиостанциями.

За исполнение этого приказа несут ответственность лично военные коменданты, назначенные в каждом городе. Если же они действуют вразрез с солдатским долгом и полученным заданием, то тогда они приговариваются к смерти, так же, как и все гражданские должностные лица, которые попытаются склонить военного коменданта к измене своему долгу или даже попытаются помешать ему исполнять свои обязанности.