Анатолий Терещенко - Обречённый рейх и Россия. Мифы и факты

Уже к началу 1942 года народы в странах, не оккупированных фашистами, и без Интернета знали о страшных зверствах нацистов в отношении евреев, цыган, славян, военнопленных и мирного населения.

Символично, что в день создания Главного управления контрразведки (ГУКР) Смерш НКО СССР 19 апреля 1943 года вышел непривычно длинный Указ Президиума Верховного Совета СССР № 39. Вот его название: «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников родины из числа советских граждан и для их пособников».

В заявлении от 25 октября 1941 года Уинстон Черчилль подчеркивал, что возмездие за преступления немцев « …должно отныне занять место среди важнейших целей нашей борьбы ».

Осенью 1943 года госсекретарь США Кордэлл Хэлл посетил Советский Союз, где вместе с Вячеславом Молотовым и Энтони Иденом подписали 1 ноября Московскую декларацию о суде над военными преступниками. Имен в ней не называлось. В декларации говорилось:

«Те германские офицеры, солдаты и члены нацисткой партии… которые ответственны… за зверства, массовые убийства, экзекуции будут высланы в страны, в которых они совершили свои мерзкие преступления, предстанут перед судом и понесут наказание по законам этих освобожденных стран. Данная декларация не распространяется на главных военных преступников, преступления которых не имеют конкретной географической локализации и которые будут наказаны совместным решением правительств союзных государств».

Дамоклов меч зависал над головой нацистских военных преступников, но войну они продолжали до момента капитуляции в мае 1945 года.

Свои впечатления в очерке «На Нюрнбергском процессе» записал уже упоминаемый маститый писатель Всеволод Иванов:

«Вот на суде выступает свидетель, некий немецкий генерал Лахузен (генерал-майор Абвера Эрвин фон Лахузен. — Авт .), помощник начальника контрразведки и подчиненный фельдмаршала Кейтеля, который сам непосредственно давал генералу указания о некоторых убийствах!

И если Кейтеля можно сравнить с ножом, то Лахузен рукоятка этого ножа. Я хочу только обрисовать вам силуэт этой рукоятки, достаточно мрачной и тяжелой, которой тоже с успехом можно убивать, и хочу остановиться на двух его фразах, циничность которых поразила меня несказанно. Мне думается, что эти фразы необыкновенно ярко и выпукло показывают нам сущность субъектов, с которыми суд имел дело…

Лахузен высокий, плешивый, длиннолицый; когда говорит, лицо его делается лососево-красным, а необыкновенно длинные руки часто взметываются кверху, и тогда тень их прыгает по экрану, и кажется, что эта тень не его, а другого фашиста, который, быть может, еще не пойман, но которого надо непременно поймать, допросить и судить.

На лысом багровом черепе Лахузена поперек две черные ленты, поддерживающие наушники. Металлически поблескивают никелированные кончики наушников, и блеск их падает на мокрый череп — все это ужасно…

Ужасно то, что слышишь и видишь, и делаешь усилие, чтобы не дрожать от негодования, чтобы запомнить, чтобы рассказать вам все то, что видел и слышал. Перед этим на допросе Лахузен показал, что Кейтель не передавал ему приказания об организации убийств. Показал свидетель и том, что он знал о пытках, которые совершали над советскими пленными в лагерях, как и о том, что русских военнопленных клеймили…»

Когда Сталин появился в Потсдаме со списком подлежащих суду главных военных преступников, ни по одной фамилии фашистов ни у англичан, ни у американцев не было возражений. В советских документах значились имена, хорошо знакомые западным союзникам: Геринг, Гесс, Риббентроп, Кейтель, Дениц, Кальтенбруннер, Фрик, Штрейхер, Крупп, Шахт, Папен, Ганс Франк. Этот список был одобрен на встрече «Большой тройки» в Потсдаме 1 августа 1945 года.

Некоторые из нацистских бонз не появились в Нюрнберге. Гитлер и Геббельс были мертвы, Борман исчез и его судили заочно, Гиммлер проглотил капсулу с цианидом во время осмотра у британского врача и мгновение спустя скончался. Десятки партийных функционеров совершали самоубийство — иногда вместе со своей семьей. В период с осени 1945-го по март 1948 года в странах Европы трибуналами союзников было расследовано около тысячи дел на нацистских преступников.

Старший коллега автора полковник Леонтий Иванович Козловцев, принимавший непосредственное участие во всех днях работы Международного Военного Трибунала над главными военными преступниками в Нюрнберге, рассказывал:

«Вначале процесса они еще пыжились, а потом под спудом страшных обвинений в массовых убийствах через показания свидетелей и кинохроники они существенно уменьшались на скамье подсудимых. Поразил меня один факт — два цыганских ребенка в одном из лагерей были сшиты вместе с целью создания сиамских близнецов. Очевидец, описавших эту операцию, проводившуюся эсесовским доктором Фрицем Менгеле, рассказывал, что после операции вены рук детей оказались пораженными сильной инфекцией…

На Геринге и других подсудимых мундиры болтались как на огородных чучелах старые пиджаки…»

Он много чего рассказывал при встречах в Совете ветеранов… В частности, от Леонтия Ивановича нам стало известно, откуда взялось обозначение «Третий рейх». Оказалось, еще в 1923 году писатель Артур Меллер ванн дер Брук, искренне веря в расовую теорию, считал, что германцы — это сверхлюди. Остальных — на Востоке славян, цыган и евреев — он считал недочеловеками, которых надо «методично сокращать». Эта методичность длилась годы и превращалась в миллионы загубленных жизней. Именно Гитлер после Брука впервые использовал новое название будущего немецкого государства — «Третий рейх».

Обвинительные документы автомашины привозили в зал заседания Трибунала тоннами. Следователям и судьям приходилось изучать их даже ночами.

— Как вел себя ваш главный противник на тайной войне Кальтенбруннер? — спросил автор фронтовика.

— На его костистом лице играли желваки. Он все время открещивался фразами: не знал, не видел, приказывал фюрер, мне не докладывали, данный факт ошибочно мне приписывают… Этот венский адвокат, ставший палачом германских граждан и народов других стран, явно выказывал животный страх и противную трусость перед судьями. Одни из подсудимых плакали, другие смеялись, третьи находились весь процесс в состоянии ступора…

Надо отметить, что охлаждение отношений между вчерашними союзниками по антигитлеровской коалиции зародили у подсудимых надежду, что судебный процесс развалится и они выйдут на свободу. Но у держав-победительниц хватило политической воли и юридического запала, чтобы довести суд до конца.