Филипп Сэндс - Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества

Поблизости от этой деревеньки мой друг заехал в село Мижеричи, где жила аристократическая семья Скирмунтов, издавна владевших знаменитым собранием французских и польских книг.

– Возможно, потому-то мать Лемкина знала столько языков, – прокомментировал мой друг.

Но эти годы не были сплошь безмятежными. Лемкин слышал о погромах и массовом насилии против евреев. В 1906 году, когда ему было шесть лет, в Белостоке были разом убиты сто евреев. Мальчику мерещились вспоротые, набитые перьями из перин животы, хотя этот образ скорее заимствован из стихотворения Бялика «Город резни» с подробным описанием других злодейств, совершавшихся в тысяче миль к югу, в Кишиневе {270} 270 Paul R. Mendes Flohr. Jehuda Reinharz. The Jew in the Modern World: A Documentary History. Oxford University Press, 1995. Р. 410. . Там была строка «Набитый пухом из распоротой перины распоротый живот» [16] Перевод В. Е. Жаботинского. . Лемкин был знаком с произведениями Бялика {271} 271 Hayyim Bialik, Raphael Lemkin. Noach i Marynka (1925). Wydawnictwo Snunit, 1986. , а первым опубликованным трудом самого Лемкина станет в 1926 году перевод с иврита на польский рассказа этого поэта «За оградой». Я нашел английский перевод этого рассказа в Иерусалимской университетской библиотеке – историю первой любви еврейского юноши Ноаха и украинской девушки Маринки, историю враждующих групп.

В 1910 году Лемкины переехали в другой деревенский дом, под Волковыском – главным образом ради того, чтобы дать детям образование, записать их в городские гимназии. Там Лемкин сделался поклонником Толстого («Принять идею значит жить в соответствии с ней» {272} 272 R. Lemkin. Totally Unofficial. Р. xi. , – повторял он), а также полюбил роман Генрика Сенкевича «Камо грядеши» о любви в Древнем Риме. Он рассказывал Нэнси Эккерли, что прочел этот роман в одиннадцать лет и спрашивал свою мать, как же полиция не вмешалась, когда римляне вздумали бросать христиан львам. В мемуарах Лемкин затрагивает схожие темы, например, обвинение евреев в «ритуальном убийстве»: это обвинение прозвучало в Киеве в 1911 году, но отразилось и на самом Лемкине, и на его соучениках-евреях – их стали дразнить и преследовать за их религию.

Озериско. Беларусь. 2012

Рафал Лемкин. Белосток. 1917

В 1915 году до Волковыска добралась Первая мировая война. В мемуарах – недописанных и к тому же, как я убедился, порой художественно подправленных – Лемкин сообщает, что немцы нанесли ущерб их ферме первый раз в 1915 году, когда явились, а потом в 1918-м, когда отступали, но книги Беллы уцелели. Тем временем сам он, отличный ученик с феноменальными способностями к языкам, перешел в гимназию города Белостока. После окончания войны Волковыск оказался в Польше, и Лемкин, как Лаутерпахт и Леон, сделался гражданином Польши.

Конец Первой мировой войны принес семье Лемкиных горе: в июле 1918 года всемирная эпидемия инфлюэнцы достигла Волковыска, и среди множества ее жертв оказался и младший брат Рафала Самуил.

Примерно в это время, с восемнадцати лет, Лемкин, по его словам, стал размышлять об уничтожении групп как особом преступлении. Первым событием, подтолкнувшим его к этим размышлениям, стало массовое истребление армян летом 1915 года, о чем немало писали в газетах. «Более 1,2 миллиона армян, – так он вспоминал, – убиты лишь за то, что исповедовали христианство» {273} 273 R. Lemkin. Totally Unofficial. Р. 19. . Генри Моргентау, американский посол в Османской империи, который затем напишет отчет о львовских убийствах 1918 года, описывал резню армян как «величайшее преступление всех времен» {274} 274 Vahakn N. Dadrian. The History of the Armenian Genocide: Ethnic Confl ict from the Balkans to Anatolia to the Caucasus. Berghahn Books, 2003. Р. 421. . Россия заговорила о «преступлениях против христианства и цивилизации» {275} 275 Ulrich Trumpener. Germany and the Ottoman Empire, 1914–1918. Princeton University Press, 1968. Р. 201. , и формулировку подхватили французы, слегка ее исправив, чтобы не задеть мусульман: назвали эту резню «преступлением против человечества и цивилизации». «Народ был истреблен, а виновные остались на свободе» {276} 276 R. Lemkin. Totally Unofficial. Р. 19. , – писал Лемкин. «Самым ужасным» злодеем в этой истории он называл одного из османских министров – Талаат-пашу.

Период после Первой мировой войны мемуары Лемкина почти проскакивают. Мимоходом упоминается учеба во Львове, а из биографических очерков других авторов следует, что сначала Рафал изучал филологию, но никаких подробностей я не отыскал. Тогда я снова обратился к архивам Львова и к моим украинским помощникам Ивану и Игорю. Мы надеялись найти что-то еще, но потерпели неудачу. Неужели история его жизни была вымышленной? Неужели все это Лемкин нафантазировал? Целое лето прошло в поисках, день за днем, пустышка за пустышкой, пока наконец в университетском ежегоднике не попалось упоминание о присуждении ему докторской степени летом 1926 года. Называлось имя научного руководителя, профессора Юлиуша Макаревича, того самого, который преподавал криминальное право Лаутерпахту. Удивительное и даже замечательное совпадение: эти двое, закрепившие в Нюрнбергском процессе и международном праве понятия геноцида и преступлений против человечества, учились у одного преподавателя.

Мы вернулись в городской архив и возобновили поиски. Иван систематически просматривал тома, содержащие информацию о студентах юридического факультета, – утомительная работа. Однажды осенью он подвел меня к столу, заваленному книгами, – тридцать два тома, в каждом сотни страниц.

В поисках Лемкина пришлось пролистать тысячи страниц. Ко многим томам никто не притрагивался десятилетиями, в других обнаруживались следы наших предшественников, клочки бумаги, служившие закладками. Несколько часов интенсивного чтения – и мы добрались до тома 207, списка деканата за академический год 1923–1924 {277} 277 Государственный архив Львовской области, ф. 26, оп. 15, д. 459, с. 252–253. . Иван перевернул страницу и радостно вскрикнул, наткнувшись на подпись «Р. Лемкин».

Уверенный росчерк черными чернилами подтверждал: Лемкин учился во Львове. В порыве чувств мы с Иваном обнялись; пожилая дама в розовой блузе улыбнулась нам. Лемкин оставил свою подпись в 1923 году, указав также дату и место рождения (24 июня 1900 года, Безводное), имена родителей (Йосеф и Белла), город их проживания (Волковыск), свой адрес во Львове и перечень курсов, на которые он записался в том учебном году.

Вскоре мы собрали полный комплект бумаг, от поступления в октябре 1921 года до выпуска в 1926-м. Документ от 1924 года ( Absolutorium {278} 278 Государственный архив Львовской области, ф. 26, оп. 15, д. 459, с. 252–253. ) содержал полный список прослушанных курсов, а экзаменационный протокол ( Protokol egzaminu ) 1926 года подтверждал, что 20 мая Лемкину была присвоена степень доктора права. В документах обнаружилась и другая информация: аттестат, выданный белостокской гимназией 30 июня 1919 года; свидетельство о поступлении через три месяца на юридический факультет Ягеллонского университета Кракова; поступление на юридический факультет Львова 12 октября 1921 года.