Филипп Сэндс - Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества

– Лемкин учился тут в пору, когда Львов был городом многоязыким и поликультурным, треть населения составляли евреи.

И об этом, настаивал декан, нельзя забывать.

Вместе мы разглядывали датированную 1912 годом групповую фотографию лембергских профессоров {288} 288 Adam Redzik. Stanisław Starzynґski , 1853–1935. Monografie Instytut Allerhanda, 2012. Р. 54. .

Декан указал на Юлиуша Макаревича – в центре группы, с самой длинной бородой. Скорее всего, именно он – тот не названный по имени профессор, чье мнение так подробно излагает Лемкин, сказал мне декан, поскольку Макаревич преподавал уголовное право Лаутерпахту и Лемкину.

Мой собеседник сделал короткий звонок, и через несколько минут к нам присоединилась его коллега – Зоя Баран, доцент, главный специалист по Макаревичу. Эта элегантная и уверенная в себе женщина с большим интересом отнеслась к моим поискам и пересказала подробную статью, которую недавно написала по-украински именно о Макаревиче {289} 289 Zoya Baran. Social and Political Views of Julius Makarevich // Historical Sights of Galicia: Materials of Fifth Research Local History Conference. 2010. 12 ноября. Львов: Львовский университет имени Ивана Франко, 2011. Р. 188–198. .

Безусловно утверждать, что Макаревич и есть тот профессор, она не бралась, но считала это вероятным. Макаревич родился в еврейской семье, но со временем принял католичество. Он публиковал труды по национальным меньшинствам, которые легли в основу программы поддерживаемой им политической силы – Христианско-демократической партии Польши.

Каковы были его взгляды на меньшинства, еврейское и украинское?

– К национальным меньшинствам, не претендовавшим на управление страной, он относился терпимо, – откровенно ответила Зоя. – Что же касается славянских меньшинств, их он ненавидел, а для евреев предусматривал эмиграцию.

Она пренебрежительно махнула рукой. Макаревич считал национальные меньшинства «опасными», особенно если в каком-то регионе они составляли «основную часть» населения и тем более когда они «селились недалеко от границы». Львов считался приграничным городом, и, по мнению Макаревича, жившие здесь евреи и украинцы представляли особую опасность для только что обретшей независимость Польши.

К тому же профессор Баран полагала, что Макаревич принадлежал «к правому крылу» и отвергал договор о меньшинствах 1919 года как дискриминационный в отношении поляков. Меньшинства получили право апеллировать к Лиге Наций, если нарушались их права; поляки такой возможностью не располагали.

Макаревич был националистом, а еще он оказался выжившим там, где другие погибли. В 1945 году КГБ арестовал его и отправил в Сибирь, но благодаря заступничеству группы польских профессоров Макаревич был освобожден, вернулся уже в советский Львов и продолжал преподавать на юридическом факультете. Он умер в 1955 году {290} 290 Юлиуш Макаревич родился 5 мая 1872 года, умер 20 апреля 1955 года. .

– Хотите посмотреть аудитории, где занимались Лаутерпахт и Лемкин? – предложил мне декан. Да, ответил я, очень хочу.

Юридический факультет Лемберга. Юлиуш Макаревич (с бородой) – в центре, во втором ряду. 1912

Бывший корпус юридического факультета. Львов, улица Грушевского, 4. 2012

На следующее утро я встретился с Зоей на проспекте Шевченко под сенью памятника Михаилу Грушевскому, самому известному украинскому историку ХХ века. Мы стояли возле здания, где некогда располагалось «Шотландское кафе» и в 1930-х годах собирались ученые решать сложные математические задачи. Зоя привела с собой аспиранта по имени Роман: он отыскал полный список предметов, которые Макаревич вел с 1915 по 1923 год в аудитории № 13 в старом здании юридического факультета по адресу Грушевского, 4 (ранее – улица святого Миколая). Короткая прогулка пешком – и мы стоим перед импозантным трехэтажным зданием XIX века, в имперском стиле, с двухцветным фасадом: первый этаж кремового оттенка, верхние крашены охрой. На стене у входа – несколько табличек с именами знаменитостей, входивших в эти двери, но ни Лаутерпахта, ни Лемкина, ни других известных юристов среди них нет.

Темные помещения кое-как освещались свисавшими с потолка стеклянными шарами – достаточно, чтобы разглядеть запущенные аудитории, потрескавшуюся и облупившуюся краску на стенах. И все же нетрудно было вообразить, как студенты-правоведы искали в этом храме порядка и правил убежища от холода и конфликтов, завладевших городом. Теперь здесь располагается факультет биологии, декан которого принял нас и проводил в зоологический музей на верхнем этаже. Замечательная коллекция была собрана еще в австро-венгерскую эпоху. Пять залов, наполненных мертвыми артефактами. Мотыльки и бабочки, затем рыба, в том числе ужасающий Lophius piscatorius , морской черт со свирепым оскалом. Стайка ящериц и рептилий, за ними – скелеты млекопитающих, больших и малых; чучело пеликана глазеет в окно с видом на город, фантастические обезьяны карабкаются на стены, птицы всех цветов и оттенков, форм и размеров свисают с потолков и красуются в стеклянных гробах; тысячи яиц, скрупулезно рассортированных по виду, размеру и стране происхождения. Парит орел, ярко-белые совы следят за его полетом. Мы полюбовались Schlegelia wilsonii , райской птицей, пойманной в Папуа – Новой Гвинее в XIX веке. Удивительной красоты создание.

– А эти птицы вдохновили новую моду на шляпы в Австро-Венгрии, – пояснил наш гид.

На головах у маленьких черно-желтых птичек – два пера, закручивающихся спиралью, одно влево, другое вправо. В этом выпавшем из истории месте особенно остро чувствовалось отсутствие во Львове музея пропавших горожан, тех, кого давно здесь нет, – поляков, евреев и армян. Зато сохранились великолепная зоологическая коллекция да воспоминания о шляпах, которые носили те, кого уже нет.

Затем нас повели в аудиторию, где учился знаменитый украинский писатель Иван Франко. Она сохранилась в том виде, какой имела в начале ХХ века. Франко, украинский писатель и политический деятель, умер в Лемберге в 1916 году в отчаянной нищете. Теперь на другой стороне улицы, напротив кабинета декана Шуста, стоит памятник ему, и аудитория носит его имя. Постучав, мы вошли. Лекция прервалась, студенты обернулись к нам. Аудитория выглядела так же, как при Лаутерпахте и Лемкине: ряды деревянных скамей, окна во внутренний двор. Яркие солнечные лучи пронзали помещение, конкурируя со светом восьми медных люстр, свисавших с потолка. Изящная и простая комната, светлая, просторная. Место, предназначенное для учебы, – место порядка и спокойствия, структуры и иерархии.