Филипп Сэндс - Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества

Рано утром в первый день суда, 20 ноября 1945 года, Ганс Франк проснулся в маленькой камере с открытым туалетом в тюрьме, примыкавшей к Дворцу правосудия. Примерно в девять часов охранник в белом шлеме провел его лабиринтом коридоров к тесному лифту, который и доставил Франка в судебный зал. Он прошел сквозь раздвижную дверь, и его подвели к передней скамье из двух, что были предназначены для подсудимых. Он оказался пятым в ряду от Германа Геринга, подле Альфреда Розенберга, главного специалиста по «расовой теории». Прокуроры сидели справа от Франка за четырьмя длинными деревянными столами, делегация каждой страны – за своим отдельным столом. Ближе всего к обвиняемым оказались советские прокуроры в военной форме, далее сидели французы, потом британцы, а дальше всех американцы. Позади прокуроров разместились, шумно болтая, корреспонденты различных СМИ. Над их головами немногие везунчики занимали галерею для зрителей. Прямо напротив себя Франк видел скамью судей, пока еще пустую, а перед ней в ряд сидели женщины-стенографистки.

Франк надел серый костюм и темные очки – эти очки будут на нем до конца процесса. Левую руку со следами неудачной попытки самоубийства, затянутую в перчатку, он старался держать не на виду. Был сосредоточен и с виду не проявлял никаких чувств. Следом за Франком в зал вошли еще четырнадцать подсудимых, их рассадили слева от него и на второй скамье. Позади Франка оказался Артур Зейсс-Инкварт, бывший гауляйтер Вены. Трое из списка отсутствовали: Лей успел покончить с собой {485} 485 T. Taylor. Anatomy of the Nuremberg Trials. Р. 132, 165. , Эрнст Кальтенбруннер был болен, а Мартина Бормана все еще разыскивали.

Лаутерпахт тоже находился в то утро в суде и наблюдал за подсудимыми, но Лемкин уже вернулся в Вашингтон. Оба они все еще не знали, какая участь постигла их родню, пропавшую где-то на территории Польши. И тогда они еще не знали, какую роль в судьбе их родных сыграл Франк.

Ровно в десять судебный клерк вошел в зал через другую дверь, ближе к столу судей.

– Суд идет! – возвестил он, и эти слова были переведены на немецкий, русский и французский языки с помощью шести микрофонов, расположенных над головами, и еще одной новинки – неуклюжих наушников {486} 486 T. Taylor. Anatomy of the Nuremberg Trials. Р. 143; A. Tusa and J. Tusa. Nuremberg Trial. Р. 109–110. . Отворилась тяжелая деревянная дверь слева от Франка. Вошли восемь немолодых мужчин – шестеро в черных мантиях, двое советских в военной форме – и прошли к столу судей. Одного из них Франк узнал, хотя последний раз видел его в Берлине десять лет назад: Анри Доннедье де Вабр, французский юрист.

Сэр Джеффри Лоуренс {487} 487 Trial of the Major War Criminals , 1:1 (Members and alternate members of the Tribunal). , член английского апелляционного суда, вел заседание и сидел в самом центре судейской скамьи. Он был лыс, смахивал на персонажа Диккенса и свое назначение получил всего за несколько недель до открытия трибунала из рук нового британского премьер-министра Клемента Эттли. Остальные семеро судей выбрали его председателем, после того как не смогли сойтись ни на какой другой кандидатуре. Вместе со своей женой Марджори сэр Джеффри поселился в доме 15 по Штилерштрассе, почти на окраине города. Красивый особняк ранее принадлежал еврею, владевшему фабрикой игрушек, а потом использовался как зал собраний СС.

Каждая из держав-победительниц назначила свою пару судей, а обвиняемые старались, как могли, что-то узнать о них. Крайним слева – если смотреть со скамьи подсудимых – сидел подполковник Александр Волчков {488} 488 Francis Biddle. In Brief Authority . Doubleday, 1962; Praeger, 1976. Р. 381. , бывший советский дипломат, а рядом с ним – угрюмый генерал-майор Иона Никитченко, военный юрист, сторонник жесткой линии, в свое время участвовавший в качестве судьи в показательных процессах 1937 года. Затем – двое британских судей, на которых Франк, возможно, возлагал некоторые надежды: Норман Биркетт, читавший вместе с Лемкиным лекции в университете Дьюка весной 1942 года, сначала был проповедником-методистом, потом членом парламента и, наконец, стал судьей, а справа от него – сэр Джеффри Лоуренс, профессиональный адвокат и судья. Далее сидел старший из американцев, Фрэнсис Биддл, сменивший Роберта Джексона в должности генерального прокурора, но тоже сотрудничавший с Лаутерпахтом. С ним рядом – Джон Паркер, судья из Ричмонда, штат Вирджиния, все еще раздосадованный тем, что не попал в Верховный суд США {489} 489 Francis Biddle. In Brief Authority . Doubleday, 1962; Praeger, 1976. Р. 372–373. . Французы располагались с правого края {490} 490 A. Tusa and J. Tusa. Nuremberg Trial. Р. 111; Guillaume Mouralis. Предисловие // Robert Falco. Juge à Nuremberg . Arbre Bleu, 2012. Р. 13 (примеч. 2), 126–127. : Анри Доннедье де Вабр, профессор уголовного права в Сорбонне, и Робер Фалько, член парижского Апелляционного суда; в 1940 году его уволили с должности как еврея. За спинами судей висели флаги четырех союзных держав, напоминая, кто здесь победитель. Немецкий флаг отсутствовал.

Судья Лоуренс открыл заседание. Этот процесс «занимает уникальное место в мировой истории юриспруденции» {491} 491 Trial of the Major War Criminals, 2:30. , так он начал и произнес краткое вступление перед тем, как был зачитан обвинительный акт. Франк и все остальные обвиняемые, люди воспитанные, вежливо слушали. Каждый пункт обвинения предъявлялся одним из прокуроров, назначенных союзными державами. Начали американцы – с обвинения в сговоре для совершения международных преступлений. Затем эстафета перешла к британцам, и кругленький сэр Дэвид Максвелл Файф сформулировал второй пункт: преступления против мира и безопасности человечества.

Третий пункт излагали французы: военные преступления, включая геноцид. Это слово могло привлечь внимание Франка, удивить – откуда оно взялось? – ведь прокурор Пьер Мунье был первым, кто произнес это слово в зале суда. Четвертый и последний пункт прозвучал из уст советского прокурора: «преступления против человечества», тоже новый термин для Франка, впервые используемый в суде.

После того как были сформулированы пункты обвинения, прокуроры перешли к перечню ужасных деяний, убийств и иных злодейств, в которых обвинялись подсудимые. Заговорив о преступлениях против евреев и поляков, советская команда обвинителей скоро добралась и до событий во Львове, упомянула «акции» августа 1942 года – все это было прекрасно известно Франку, но Лаутерпахт мог это лишь воображать. Советский прокурор с поразительной точностью называл даты и цифры. С 7 сентября 1941-го по 6 июля 1943 года, сообщил он судьям, немцы убили более восьми тысяч детей в Яновском концлагере, прямо в центре Лемберга {492} 492 Trial of the Major War Criminals, 2:30. Р. 64. . Читая протоколы этого заседания, я думал: припомнил ли тут Франк речь, произнесенную 1 августа в университете Лемберга, или ту игру в шахматы, что он проиграл фрау Вехтер. На кадрах кинохроники Франк не обнаруживает никакой реакции.