Филипп Сэндс - Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества

Иную точку зрения наиболее убедительно отстаивал Лемкин. Он не возражал против защиты личных прав, но тем не менее считал, что такая сосредоточенность на индивидууме наивна, упускает из виду реальность конфликта и насилия: отдельные люди становятся жертвами насилия именно потому, что являются членами определенных групп, а не из-за индивидуальных своих качеств. Лемкин считал, что закон должен соответствовать подлинным мотивам и целям, выявлять те силы, которые приводят к убийству конкретных людей из конкретных уязвимых групп. Он как раз полагал практичным подходом сосредоточенность на группах.

Несмотря на общие корни и единое желание найти эффективный подход к этой проблеме, принципиально различными оказались предлагаемые Лаутерпахтом и Лемкиным решения великой проблемы: как с помощью закона воспрепятствовать массовым расправам? Защищайте отдельного человека, призывает Лаутерпахт. Защищайте группы людей, возражает Лемкин.

Лаутерпахт завершил набросок для Шоукросса (без рассуждений о геноциде и правах групп) и отправил его в Лондон 29 ноября. Он позволил себе скромно отпраздновать это достижение, прогулявшись в сумерках в Тринити-колледж и выпив бокал портвейна в гостиной для сотрудников университета {509} 509 E. Lauterpacht. Life of Hersch Lauterpacht. Р. 276. . На следующий день Шоукросс поблагодарил его любезной запиской.

Шоукросс вернулся в Нюрнберг (без Лаутерпахта), собираясь произнести вступительную речь от имени британской команды. 4 декабря генеральный прокурор кратко обратился к трибуналу после просмотра первого мучительного фильма о концентрационных лагерях. Этот фильм у многих зрителей вызвал тяжелые переживания. Жуткие черно-белые зернистые кадры послужили фоном, на котором Шоукросс сдержанно и методично перечислял акты нацистской агрессии по всей Европе. Начав с нападения на Польшу в 1939 году, он перешел к событиям 1940 года – оккупации Бельгии, Голландии, Франции и Люксембурга, – затем упомянул судьбы Греции и Югославии в начале 1941 года и, наконец, заговорил об операции «Барбаросса», то есть о войне против Советского Союза, развязанной в июне 1941 года.

Юридические аргументы Шоукросс главным образом черпал из проекта Лаутерпахта {510} 510 E. Lauterpacht. Life of Hersch Lauterpacht. Р. 276. . В значительной части этой речи используются формулировки кембриджского юриста в доказательство того, что сама идея преступления против человечества вполне обоснована и «содружество наций» давно уже утвердило «право вмешиваться в тех случаях, когда государство попирает права человека вызывающим образом, рассчитанным на то, чтобы потрясти общечеловеческие представления о морали». Из пятнадцати страниц этого раздела речи двенадцать были написаны Лаутерпахтом. Говоря о преступлениях против человечества и правах человека, Шоукросс в точности воспроизводил слова Лаутерпахта и решительно призывал трибунал отмести устаревшую традицию, позволявшую суверенам действовать как угодно, убивать, пытать и калечить собственных подданных.

Лаутерпахт уговорил Шоукросса предвосхитить оправдания подсудимых, которые с большой вероятностью готовились заявить: поскольку международное право не предполагает, что государства могут по международному праву оказаться виновными в преступлениях, соответственно и лица, служащие государству, не могут быть судимы. Нет, заявил трибуналу Шоукросс, государство может оказаться преступным, и в таком случае необходимо пресечь его преступления мерами «более решительными и эффективными, чем когда преступления совершаются отдельными лицами». Лица, действующие от имени и в интересах такого государства, «несут прямую ответственность» и должны быть наказаны. В первую очередь Шоукросс подразумевал Геринга, Шпеера и Франка.

Основная аргументация подготовлена Лаутерпахтом. «Государство – не абстрактное явление, – провозгласил британский генеральный прокурор формулу, которая впредь будет часто звучать в трибунале. – Его права и обязанности суть права и обязанности граждан, его действия – действия политиков, которые не должны укрываться от ответственности за неприкосновенной личиной государства». Эти радикальные формулировки, утверждающие идею личной ответственности, помещали в средоточие новой международной системы законов «фундаментальные права человека» и «фундаментальные обязанности человека». Если даже это инновация, заключил свое выступление Шоукросс, то такая инновация заслуживает всяческой защиты.

Прислушавшись к советам Лаутерпахта, Шоукросс не стал упоминать геноцид. Пока прокурор выступал в Нюрнберге, Лаутерпахт читал в Кембридже лекцию о роли этого суда в укреплении защиты отдельного человека. После этой лекции Эллис Льюис, член Тринити-холла, написал Лаутерпахту записку с похвалой «блистательному выступлению»: «Вы говорили с убеждением, умственным и сердечным, и с непредвзятостью, которой только и можно ожидать от юриста, знающего свое дело» {511} 511 E. Lauterpacht. Life of Hersch Lauterpacht. Р. 278. .

В первые недели судьям были предъявлены новые юридические формулы и неслыханные, чудовищные свидетельства. Наряду с такими документами, как дневник Франка, на судейский стол ложились жуткие артефакты – татуированная человеческая кожа, высушенная голова, – а на большом белом экране в задней части зала демонстрировались фильмы. Появление Гитлера в одной короткометражной ленте взволновало подсудимых.

– Неужели вы не ощущаете его поразительную мощь? – во всеуслышание спросил Риббентроп. – Не видите, как он повергал всех во прах? {512} 512 G. Gilbert. Nuremberg Diary. Р. 66; см. также: John J. Michalczyk. Filming the End of the Holocaust: Allied Documentaries, Nuremberg, and the Liberation of the Concentration Camps. Bloomsbury, 2014. Р. 96.

Сила его личности была erschütternd («сотрясающей»).

Другие фильмы вызывали более мрачную реакцию, особенно эпизоды, снятые в концлагерях и гетто по всей Европе. Один частный фильм (снятый немецким солдатом, участвовавшим в варшавском погроме) решили, как сообщала «Нью-Йорк таймс», сопроводить «чтением вслух дневника нацистского генерал-губернатора Польши Франка» {513} 513 Janet Flanner. Letter from Nuremberg // New Yorker, 5 January 1946; Janet Flanner’s World . Р. 46–48. . Задумался ли Франк, слушая собственные слова и глядя на эти кадры, о том, насколько благоразумны были его действия в Варшаве, – или хотя бы о том, насколько благоразумно было решение не уничтожать дневник? Припомнил ли он приказ Гитлера «стереть Варшаву с лица земли»? И ту хвастливую телеграмму, что он отправил фюреру (ее обнаружили советские солдаты), с сообщением о чудесном зрелище – Варшаве в «венках пламени»? Или присланный бригадефюрером СС Юргеном Штроопом красиво переплетенный отчет об уничтожении гетто? Или свой визит в варшавское гетто вместе с Курцио Малапарте? Девочку в красном платье, улыбавшуюся на том кадре семейного фильма – фильма, который Франк до конца своего правления держал при себе?