Гай Аноним - Вокруг Апокалипсиса. Миф и антимиф Средних веков

Коронация Иоанна II де Валуа. Миниатюра ок. 1370—1375 гг.

После событий чумного мора 1348-1352 годов первыми пришли в себя англичане, худо-бедно восстановившие финансы и готовые продолжать войну до победного конца, тем более что Англия находилась в более выигрышном положении, обладая крупными плацдармами на материке. Старший сын короля, Эдуард по прозвищу Черный Принц, в сентябре 1355 года начал военные операции в Аквитании и Лангедоке, сделав базой принадлежащую Альбиону Гиень — рейд по тылам французов отвлек бы значительную часть армии Иоанна де Валуа, позволяя подготовить крупное наступление на севере.

Принц Уэльский разорил графство Арманьяк, сжег пригороды Тулузы и разграбил предместья Каркассона и Нарбонна — устояли лишь городские крепости-ситэ. Эдуард не скрывал, что никакой стратегической цели в этом молниеносном набеге не было: удержать захваченные районы было невозможно из-за минимального финансирования экспедиции и малого для оставления в Лангедоке гарнизонов числа солдат. В это же самое время король Англии совершил рейд в графство Артуа. Тактическая цель была очевидна: показать силу и запугать местное население, что и было с успехом достигнуто.

Характер Столетней войны начал стремительно меняться — уяснив, что разгромить Францию в одном или нескольких генеральных сражениях в текущий момент невозможно, англичане приняли стратегию разорения территории противника, максимального подрыва экономики и деморализации мирного населения. Следовало убедить французов, что король Иоанн как сюзерен не в состоянии их защитить. Жан Фавье весьма точно сформулировал, как выглядел дальнейший ход конфликта:

«...Война бесконечно начиналась заново: набеги без иной задачи, кроме грабежа, и без иной конечной цели, кроме порта для отплытия обратно. Войско прошло — уцелевшие города и деревни на мгновение переводят дух в ожидании следующего налета».

Для того чтобы понимать последствия английских рейдов, надо вспомнить, что экономика XIV века являлась, прежде всего, аграрной, а, как известно, сельскохозяйственный цикл — дело долгое. Пахота, посев, сбор урожая, обмолот, складирование или доставка зерна до потребителя, мельница — и только потом уже пекарня. Если из цикла выпадает любой из этапов, хлеба не будет — вытоптанное или сожженное поле, разрушенная мельница или овин лишают смысла год работы крестьянина. Мы ведь помним о «хлебной стратегии» продовольственной безопасности Средневековья?

Отсюда взлет цен, инфляция, весьма сомнительная возможность импорта (дороги небезопасны!) и прочие неприятности. В итоге Лангедокский поход Черного Принца за 1355 год снизил стоимость французской серебряной монеты практически на 80 процентов.

Государственные расходы Франции тем временем стремительно росли. Правительство Иоанна Доброго наконец-то осознало, что одним финансированием полевой армии не обойдешься — требовалось укреплять города и держать в них постоянные гарнизоны, то есть заботиться о гражданском населении и городской промышленности, которая могла попасть под следующий английский удар.

Денег не было, содержание серебра в монетах падало. Спешно созванные Генеральные штаты после долгих обсуждений все-таки ввели «военный налог», но собираемость такового оставляла желать лучшего. Кончилось все девальвацией ливра и усугублением кризиса. Война тем временем продолжала настойчиво стучаться в двери — близилась кампания 1356 года, на организацию которой будет потрачена масса усилий, ресурсов и денег. Итоги же окажутся не просто неутешительными, а абсолютно провальными, даже в сравнении с поражением при Креси десять лет назад...

Командование короля Эдуарда не собиралось менять тактику, в прошлом показавшую себя весьма эффективной: следовало заставить французов воевать на несколько фронтов. Черный Принц по-прежнему оставался в Гиени, а его младший брат, принц Джон Гонт, герцог Ланкастер, был отправлен на нормандское направление. Кстати, Джону едва исполнилось 16 лет — это снова к вопросу о «планке детства» в эпоху Высокого Средневековья. Тогда человек в столь нежном по нашем меркам возрасте вполне мог командовать (с помощью опытных советников, конечно же) крупной армией, причем более чем успешно. Эдуард III остался в Лондоне, возложив всю ответственность за летнюю кампанию на сыновей.

Принц Джон Гонт, герцог Ланкастер, обедает с королем Португалии Жуаном I Великим, своим будущим зятем.

Можно было бы сказать, что повторился предшествовавший битве при Креси «марш к Парижу»: Ланкастер отправился на Вернон и Руан, повторив сомнительные подвиги Черного Принца в Лангедоке, сиречь не пытался захватить крепости, а просто разорял округу. Иоанн Добрый со своей армией бросился на перехват неприятеля, однако и здесь его постигла неудача: за французским войском тащился внушительный обоз, тогда как англичане действовали налегке. Навязать им сражение не получалось. Наконец, в июле случился форменный конфуз — в районе городка Л’Эгль в Нижней Нормандии армии встретились, французы построились к бою, король Иоанн послал к Ланкастеру герольдов, чтобы в соответствии с рыцарскими традициями вызвать противника на битву, но...

Но за ночь Ланкастер приказал своим отрядам рассеяться, оставив в качестве прикрытия две сотни кавалеристов, которые, выполнив задачу по отвлечению французского войска, также без особых затруднений скрылись. Преследовать англичан никто не стал — да и как это было возможно?! Тяжеловооруженное рыцарское войско при всем желании не способно гоняться за несколькими отрядами налетчиков, не обремененных поклажей и обозными телегами.

Иоанн Добрый плюнул — какая наглость, не ответить на вызов! — и совершил очередную фатальную ошибку: повел армию на осаду крепости Бретей, напрочь позабыв, что в Гиени находится ставка Эдуарда Черного Принца, который отнюдь не бездействовал, умело расставляя силки...

Жан Фруассар меланхолично сообщает нам о масштабной, но совершенно бесполезной осаде Бретея:

«.. Люди установили и воздвигли большие орудия, каковые днем и ночью метали снаряды на крыши башен, нанося немалый ущерб. И велел король Франции великому множеству плотников выстроить штурмовую башню в три яруса высотой, каковую бы возили на колесах туда, куда требовалось. На каждый ярус вполне могло войти две сотни человек и всем пособить. И была она снабжена бойницами и обтянута кожей, дабы выдержать сильный обстрел. Иные называли ее „котом“, другие же — осадным устройством.