Николай Троицкий - Гражданин Бонапарт

Разумеется, кадры помощников и советников Наполеон подбирал не только из числа личных друзей. Вспомним, что ответственнейшие посты глав внешнего и полицейского ведомств он доверил Ш. М. Талейрану и Ж. Фуше, к личным качествам которых (кроме высочайшего профессионализма) он не питал ни малейшего доверия. Только из деловых соображений первый консул поставил во главе Министерства внутренних дел (вместо своего проштрафившегося брата Люсьена) графа Ж.-А. Шапталя, а на должность государственного секретаря, специально им учрежденную, назначил Гуго-Бернарда Маре, будущего герцога Бассано — идеального по старательности, оперативности, пунктуальности исполнителя, «своего рода Бертье гражданского ведомства» [1653] Манфред А. 3. Цит. соч. С. 358. . Награждал он за труд и успехи с равной щедростью и своих друзей, и неприятных ему лично службистов, как, впрочем, и наказывал за леность и неудачи равно тех и других, не разбирая, кто друг, а кто просто слуга. Случалось, Наполеон, подобно Петру Великому, применял к провинившимся соратникам и меры физического воздействия: министра юстиции К. А. Ренье он однажды повалил на диван и «пересчитал ему ребра» кулаком, а верного друга Бертье поколотил каминными щипцами.

Теперь, поскольку речь идет о соратниках Наполеона, самое время помянуть такую побасенку, будто он завидовал многим из них и боялся их. Не только дилетанты, но и серьезные исследователи (Ж. Мишле, Г. Кирхейзен, Д. де Вильпен, М. Брандыс, А. С. Трачевский, А. К. Дживелегов) уведомляли своих читателей, что Наполеон завидовал Л. Гошу, Ж. В. Моро, даже собственным генералам и маршалам — Ж. Б. Клеберу, Л. Н. Даву, А. Массена, что он боялся того же Моро, М. Ж. П. Лафайета, мадам Ж. де Сталь и даже собственного адъютанта Ю. Сулковского [1654] Мишле Ж. История XIX века. СПб., 1883. Т. 2. С. 71–72; Кирхейзен Г. Женщины вокруг Наполеона. М., 1997. С. 246; Вильпен Д. де. Сто дней или дух самопожертвования. М., 2003. С. 239; Брандыс М. Адъютант Бонапарта // Исторические повести. М., 1975. С. 325; Трачевский А. С. Наполеон I. Первые шаги и Консульство (1769–1804). М., 1907. С. 156, 280; Дживелегов А. К. Александр I и Наполеон. Исторические очерки. М., 1915. С. 117. . Все это несерьезно. Сам Наполеон эти, дошедшие до него через ряд лет слухи о том, что он боялся Моро, воспринял как небылицу: «Конечно, я его не боялся. Во-первых, я никого не боюсь…» [1655] Мемуары г-жи де Ремюза. Т. 1. С. 197.

Разумеется, Наполеон был далеко не столь совершенен, чтобы считать, подобно герцогине д’Абрантес, столь нелестные упреки в его адрес «лаем, мяуканьем, кваканьем и карканьем над памятью великого человека, великого настолько, что если бы эти пигмеи вздумали измерить его высоту взглядом, у них сделалась бы болезнь шеи» [1656] Д’Абрантес Л. Цит. соч. Т. 4. С. 248. . Дело в том, что у Наполеона и дурные черты были крупнее , чем банальная зависть к отдельным людям или боязнь их. Главной его дурной чертой было властолюбие. Он так и говорил: «Моя любовница — власть». И добавлял к этому признанию важное объяснение: «Да, я люблю власть, но люблю ее как художник. Я ее люблю, как музыкант любит свою скрипку» [1657] Цит. по: Тэн И. Цит. соч. С. 47. .

Поклонники Наполеона в ответ на вопрос, что главным образом им двигало в его грандиозных свершениях, говорят: любовь к Франции. Да, он действительно любил Францию, но не столько саму по себе, сколько во главе с собой. Сильнее любви к Франции была все-таки его любовь к власти — над Францией и над всей Европой. Хорошо поняла это Марина Цветаева: «“Ради славы Франции и своей власти”, - вот, в чистоте сердца, девиз Наполеона. Чтобы мир слушался Франции, а Франция — меня. Имя наполеоновской gloire — pouvoir. О личной славе (чистейшей словесности) он, как прежде всего — человек действия, не помышлял. Жечь себя с двух концов ради рокота толп и лепета поэтов, для этого он слишком презирал и толпу и поэтов. Цель Наполеона — власть, последствия добытой власти — слава» [1658] Цветаева М. И. Собр. соч.: В 7 т. М., 1994. Т. 5. С. 287. По-французски gloire — слава, pouvoir — власть. .

Свою безмерную еще до коронации власть Наполеон употреблял и во благо, и во зло человечеству. Он очищал авгиевы конюшни Франции и всей Европы от средневековых режимов, социального неравенства, крепостничества, инквизиции, но делал это, не гнушаясь преступными (хотя и обычными для того времени) средствами — насилием, железом и кровью. Из одной его ипостаси властолюбца вырастали еще две — деспота и агрессора.

Об особенностях агрессивной внешней политики Наполеона, когда ему приходилось в течение 15 лет отбиваться от агрессоров семи антифранцузских коалиций и все-таки самому прибегать к агрессии, подробно речь пойдет во втором томе моего исследования — «Император Наполеон ». Но и гражданин Бонапарт , будучи еще генералом Директории, а затем первым консулом, по собственной инициативе, как мы видели в двух его итальянских и египетской кампаниях, реформировал одни, ликвидировал другие и учреждал третьи («дочерние» по отношению к Франции) государственные образования — французского типа. Деспотизм его, для Франции несравненно менее тягостный, чем феодально-абсолютистские режимы России, Австрии, Пруссии, Испании, был настоящим бедствием для стран, завоеванных или поставленных в зависимость от Франции, потому что он унижал и попирал их национальное достоинство, даже если заменял феодальное бесправие самыми передовыми для того времени нормами буржуазного права.

Подчеркну: последствия его политики и его действий станут очевидными главным образом в годы империи, но сказываться они начали уже во времена консульства.

Амьенский мир с Англией и пожизненный консулат Наполеона стабилизировали, как никогда, и консульский режим, и общее социально-экономическое положение во Франции. «Даже злейшие враги Бонапарта, — читаем у В. Слоона, — признавали и до сих пор (имеется в виду конец XIX в. — Н. Т.) признают искренность поддержки, которую оказал ему народ в 1802 году». Его авторитет в условиях мира везде — снизу доверху (исключая лишь жалкое малолюдье оппозиции) — рос еще заметнее, чем даже в дни его военных триумфов. Не случайно один из ораторов в Трибунате, обращаясь к первому консулу, назвал его: «Ваше консульское величество!» [1659] Слоон В. Новое жизнеописание Наполеона I. Историческое соч. в 2 т. М., 1997. Т. 1. С. 565.

Все это облегчало Наполеону решение любых задач как внутренней, так и внешней политики. Сразу после битвы при Маренго он занялся было экзотической проблемой Луизианы. Дело в том, что эта североамериканская территория, названная 9 апреля 1682 г. Луизианой в честь французского короля Людовика XIV, принадлежала тогда Франции. Она занимала всю западную часть бассейна Миссисипи, покрывая кроме нынешнего штата Луизиана еще 12 штатов США, и в пять раз превышала территорию Франции. В 1762 г. Людовик XV уступил Луизиану Испании, поскольку Франция, истощенная неудачной для нее Семилетней войной, оказалась не в состоянии сохранить свой контроль над нею.