Михаил Полиевктов - Николай I. Биография и обзор царствования с приложением

Сделав обзор внутренней политики императора Николая I за первые годы его царствования, нам предстоит теперь рассмотреть его внешнюю политику приблизительно за то же время. Такому рассмотрению не мешает предпослать несколько общих замечаний о политической системе императора Николая I в области внешних отношений.

Подобно тому как внутренняя правительственная деятельность первых лет николаевского царствования рассматривается как период колебаний между преобразовательными начинаниями и определенно-консервативной программой, так и внешнюю политику императора Николая I до 1830 г. характеризуют иногда как временное отступление от того принципа легитимизма, который позднее окончательно становится руководящим началом его политической системы. Подобное отступление видят обыкновенно в соглашении 1826–27 гг. России с Англией и Францией и их совместном выступлении по греческому вопросу. Выступив-де в данном случае, согласно традиции русской политики на Востоке, защитником реальных интересов России, император Николай I после июльской революции 1830 г., не оставляя вполне в забвении задачи русской восточной политики, видит в себе прежде всего защитника старого порядка в Европе и, защищая отвлеченный принцип, идет в своей политике иногда вразрез с реальными интересами своей страны. Подобный взгляд на характер внешней политики императора Николая I требует, однако, значительных оговорок.

Само представление об «отвлеченном» характере начала легитимизма не только по отношению к политике императора Николая I, но и по отношению вообще к европейской политике первой половины ХIХ века, страдает большой односторонностью. В сущности говоря, не было ни одного момента в истории Европы, когда то или другое государство руководствовалось бы принципами Венского конгресса и Священного Союза исключительно как отвлеченными началами. Эти так называемые «принципы 1815 года» покрывали собой всегда вполне определенное реальное содержание. Легитимизм начала ХIХ века был своего рода новым обоснованием системы политического равновесия в интересах государств старого уклада. Теоретически принцип охранения старого порядка, практически он ставил себе задачу положить преграду прежде всего новому политическому усилению Франции и становился на пути дальнейшего роста мирового значения Англии. Очаг революционных движений, Франция в начале ХIХ века как бы возвращается к своей традиционной агрессивной политике XVII–XVIII веков, что было теперь выражением мощи ее нового общественного уклада, только что пережившего внутреннее политическое обновление. С середины двадцатых годов эта политика принимает определенно колониальную окраску и, как таковая, сталкивается с новым фактором – экстенсивной колониальной политикой Англии. Одной из арен столкновения политического влияния Англии и Франции делается Ближний Восток – собственно Турция, Балканский полуостров и Египет. Две соперничающие между собой силы, английская и французская политика, идут под одним и тем же идейным флагом. Этот флаг – рождаемые в бурях французских революций идеи правового государства и демократического общества. На мало початой почве стран Востока и далекого Запада, в Египте и Турции, на островах Архипелага и в Морее, в латинских государствах Южной и Центральной Америки эти идеи прокладывают теперь новые пути и расчищают новые арены для приложения промышленных сил Англии и Франции; в центральной Европе они сметают обветшавшие политические и общественные формы и дают выход новым стремлениям европейских народностей, чающих создания национально более сплоченного и политически более обновленного государства.

Можно думать, что император Николай I весьма отчетливо понимал связь между факторами внутренней и внешней политики, между поступательным движением новых идей и ростом политического влияния стран, их породивших или воспринявших. Думать так дозволяют, по крайней мере, его собственные отзывы об отдельных дипломатических и политических осложнениях, бывших результатом революционных движений 1830 и 1848 гг. Характерны в этом отношении приводимые ниже его слова, сказанные им Муравьеву при отправлении последнего в Турцию в 1832 г., и в особенности его разговор с французским посланником Ламорисьером о германских событиях 1848–49 гг., а также циркулярная нота Нессельроде от 25 июня 1849 г. по поводу тех же событий. Поставив себе целью в своей внутренней политике охранение старого политического и общественного уклада и, следовательно, не веря в возможность противопоставить политическому влиянию западных держав мощь национального и политического обновления своей страны, он в своей внешней политике вполне логически должен был держаться начал легитимизма и Священного Союза. Мы можем в настоящее время различно относиться как к этим началам, так и к самой политической системе императора Николая I; мы не можем не признать, что в его глазах борьба во внешней политике с революционными движениями и их последствиями имела значение не только борьбы за охранение определенного политического порядка, но и борьбы за реальные интересы России как европейской державы, и притом такие, ценность которых готовы, быть может, признать и мы, при всем различии наших взглядов со взглядами северного стража Священного Союза и при всем несогласии с теми путями, какими шла его дипломатия. Последовательным и безусловным защитником начал легитимизма в своей внешней политике император Николай I является с самого начала своего царствования, и даже те шаги его дипломатии в первые годы его царствования, которые и тогда истолковывались некоторыми как отступление от этих начал, для него самого были не чем иным, как их последовательным проведением.

Основной задачей внешней политики императора Николая I было окончательное упрочение положения России на Востоке, что в конечном результате должно было свестись к укреплению за ней соответствующей позиции на берегах Черного моря и обеспечению для нее свободного выхода через проливы. Исходным пунктом в данном случае должны были стать те территориальные и политические приобретения, которые были сделаны на Востоке в екатерининское царствование и приумножены к 1812 г. по Бухарестскому миру, но недостаточно использованы, а отчасти даже сведены на нет в александровское царствование в силу других задач, отвлекавших в это время от Востока внимание русской политики. К этой основной задаче присоединялась другая – поддержание в Европе безусловного престижа России путем защиты status quo с теми уступками, какие были сделаны новому порядку к 1815 г., но и в твердой решимости не идти на дальнейшие. Обе эти задачи – возвращение, с одной стороны, к традиционной восточной русской политике XVIII в. и продолжение, с другой, политики Священного Союза – в системе императора Николая I окрашивались в одну и ту же легитимистическую окраску, а общий характер его политики и ее отдельные проявления как на Западе, так и на Востоке отражали на себе отмеченную уже выше излишнюю уверенность императора в своих силах без достаточного на то основания.