Сергей Дашков - Юстиниан

В девять-десять лет мальчик мог заниматься и более серьезными делами, например, служить оруженосцем в военном подразделении или даже нотариусом.

Петра Савватия могли даже просватать. Брачный возраст наступал рано (для девочек — с девяти лет, для мальчиков — годом-двумя позднее; став императором, Юстиниан установит брачный возраст для девочек 12 лет, для юношей — 14). Однако помолвка была разрешена с семи лет. И хотя девочка при этом уходила в дом будущего мужа, брачное сожительство до свадьбы запрещалось.

Византийские семьи с более или менее сносным достатком старались отдать детей в школу. В античное время образование очень ценилось и признавалось исключительно полезным для человека любого происхождения. Муниципальная школа являлась непременным атрибутом каждого города, как площадь или баня. Но в IV–V веках античная система ценностей начала постепенно заменяться христианской, где образованность значила уже меньше. Кроме того, во времена варварских вторжений и государство, и муниципии беднели — вне зависимости от того, куда тратились средства: на отступные захватчикам или (что, как правило, обходилось дороже) на собственную армию. Постепенно полис или сельская община — митрокомия — переставали заниматься школой, и на их место в лучшем случае приходила церковь или семья, а в худшем не приходил никто. Впрочем, в империи V века детей еще учили достаточно массово. Даже в этот непростой период Византия предоставляла своим гражданам качественное и доступное образование. Престиж преподавателей был высок. Несколько законов IV и V веков избавили грамматиков, ораторов, философов и врачей от всякого рода податей и повинностей [82] См.: Синица, Болгова , 2017. .

Учить и учиться старались еще и потому, что у человека образованного в Византии было гораздо больше возможностей. Как уже ранее упоминалось, для карьеры на государственной службе происхождение человека не играло определяющей роли, а вот невежество препятствовало ей однозначно.

Носителем знания в семье довольно часто бывала женщина. Грамотная мать или бабка (особенно на селе, если школа далеко) вполне могла оказаться первым учителем.

Школа разделялась на несколько ступеней. За первые два-три года учебы ребенок под руководством дидаскала (или «педагога») обучался письму и несложному счету. Маленький Петр Савватий, как и его сверстники, получил от родителей несколько дощечек для письма, покрытых с одной стороны воском, металлический или костяной стилус и деревянную табличку с прорезанными в ней буквами. Водя по этой табличке стилусом или тростниковой палочкой, ребенок учился воспроизводить контуры букв алфавита. Историки, с насмешкой рассказывавшие о том, как неграмотные Теодорих и Юстин I точно так же водили пером по прорезям в табличке с буквами legi («прочел»), преследовали цель уподобить этих владык неразумному младенцу.

Система обучения детей была достаточно консервативной. И приемы, и учебники заимствовались из прошлого. Это не значит, что образование не развивалось. Так, именно в V веке Марциан Капелла написал знаменитое сочинение «О браке Филологии с Меркурием», где тщательно изложил теорию «семи свободных искусств» [83] Семь свободных искусств (иногда — «наук») — система, включавшая в себя два цикла: простейший — тривиум (грамматика, диалектика и риторика) — и более сложный — квадривиум (геометрия, арифметика, астрономия, музыка (в теорию которой входила и «гармония небесных сфер»)). . В том же веке появились: учебники Феодосия Александрийца по греческой грамматике; учебники Менандра по греческой риторике; объяснявшие значения слов и их происхождение лексиконы Кирилла Александрийского, Ора или Ориона из Фив; новые греко-латинские словари.

В эпоху христианства не только начальное, но любое светское образование базировалось на языческой традиции. Византийцы совершенно не считали это неуместным. Напротив, они были убеждены, что знание древней культуры помогает христианину в доказательстве истин православной веры — хотя бы потому, что грамматика позволяет читать, а риторика обучает инструментам поиска истины. Один из отцов церкви, архиепископ Кесарии Василий Великий посвятил даже специальное сочинение вопросу о том, как молодым людям извлечь пользу из языческих книг [84] Памятники… IV–IX. С. 54–65. . По сохранившимся до нашего времени тетрадям школьников-христиан Египта IV века видно, что дети еще пользовались языческими учебниками, но уже появились псалмы, обращение к Богу в начале записей и крест в начале каждой страницы [85] КВ-1. С. 480. Обращение к Богу для христианина — обязательное начало любого дела. .

Правда, со временем язычников перестали допускать к преподаванию (в Византии с конца IV века государство утверждало кандидатуры школьных учителей, даже если это были школы местные, организованные куриями). Пройдет примерно полстолетия, и именно Юстиниан нанесет по системе образования довольно мощный удар, изгнав оттуда не только язычников, но также иудеев и неортодоксальных христиан. Но пока Петр Савватий усердно штудирует языческое знание, пересаженное на христианскую почву.

Впрочем, сколько людей, столько и мнений. Августин Блаженный (по «Исповеди» которого реконструируются многие аспекты жизни ребенка в ранневизантийское время) много и обстоятельно жалуется на бесцельно потраченное время. Став взрослым, он сетовал, что ребенком тратил время, заучивая «блуждания какого-то Энея», плача «над умершей Дидоной, покончившей с собой от любви» или произнося «речь Юноны, разгневанной и опечаленной тем, что она не может повернуть от Италии царя тевкров», — вместо того чтобы заниматься душеспасительным обращением к Богу и изучением его истин. «Наградой была похвала; наказанием — позор и розги. Я никогда не слышал, чтобы Юнона произносила такую речь, но нас заставляли блуждать по следам поэтических выдумок и в прозе сказать так, как было сказано поэтом в стихах. Особенно хвалили того, кто сумел выпукло и похоже изобразить гнев и печаль в соответствии с достоинством вымышленного лица и одеть свои мысли в подходящие слова. Что мне с того, Боже мой, истинная Жизнь моя! Что мне с того, что мне за декламации мои рукоплескали больше, чем многим сверстникам и соученикам моим? Разве все это не дым и ветер? Не было разве других тем, чтобы упражнять мои способности и мой язык?» [86] Августин . Исповедь. 1, XVII. С. 70.

Августин не случайно упоминает розги. Античная педагогика не находила в телесных наказаниях ничего особенного, а потому римских детей, если они занимались дурно, учитель мог высечь. Этой участи порой не удавалось избежать и самым высокопоставленным школярам: так, святой Арсений Великий за какие-то огрехи бивал уже носившего императорский титул Аркадия.