Александр Мещеряков - Terra Nipponica [Среда обитания и среда воображения]

Если выразить официальную точку зрения в обобщенном виде, то она будет выглядеть следующим образом: японцы («народ Ямато») являются потомками синтоистских божеств. В начале своей истории народ Ямато быстро ассимилировал некоторые этносы, поэтому к сегодняшнему дню он накопил необходимый исторический опыт для «вбирания в себя» других народов. Благодаря тому что японцы имеют опыт проживания и в холодном, и в тропическом климате они способны к расселению по миру (прежде всего в Азии). Морская стихия обладала теперь исключительно положительными значениями, она выступала в качестве той проводящей среды, которая обеспечивает прохождение солнечного света, – света, исходящего от Японии. На страницах довоенных школьных учебников Япония фигурировала в качестве морской державы: «Нынешняя Япония, как и говорит название "морская Япония", во всех морях мира подняла свой "солнечный круг" (национальный флаг. – A.M. ), который испускает сияние страны… Пространство, на котором несет свою славу морская Япония, необъятно. Продвигаться по этим широким просторам с «солнечным кругом» – наше благородное предназначение» [493].

Земля Японии признавалась «божественной» и ритуально «чистой». Поэтому моральный долг ее обитателей заключается в том, чтобы «очищать» другие страны. Предполагалось, что вхождение азиатских стран в зону японского влияния избавит их от гнета «нечистого» белого человека и обеспечит им процветание. Свое законченное и официальное выражение паназиатизм получает в концепции «великой восточноазиатской зоны сопроцветания». Это словосочетание начинает широко использоваться в политическом лексиконе в 1940 г. Границы этой «сферы» поначалу включали Японию, Маньчжурию и Китай, потом в нее вошли французский Индокитай (Вьетнам, Лаос, Камбоджа), Голландская Индия (Индонезия), британские колонии Малайя (Малайзия), Борнео, Бирма, американские Филиппины, независимый Таиланд. В документе, вышедшем в сентябре 1941 г. из недр Министерства военно-морского флота, эти территории прямо назывались «южными территориями Японии» и ее «внешними контурами». Главным геополитическим лозунгом стало выражение «хакко итиу» – «восемь углов под одной крышей». Под этой формулой понималось, что весь мир («восемь углов» или «восемь направлений», где «восемь» – показатель множественности) надлежит «накрыть» одной крышей, историческая миссия по возведению которой принадлежит Японии. Только она одна – в силу своей «чистоты» – и способна выполнить миссию по деколонизации. Освобождение Азии от западного колониализма зачастую описывалось именно в терминах ритуального «очищения». В этом и состоит «новый порядок» (по аналогии с «новым порядком» нацистов и «новым миром», который обязались построить коммунисты), к которому стремится «дух японского народа». Этот порядок может возникнуть только при условии разрушения старого мироустройства, который «поддерживается Америкой и Англией». И тогда народы Востока, являющиеся «собратьями» японцев, обретут счастье и гармонию – такую гармонию, при которой японцы будут занимать центральное место среди младших братьев и приемышей.

В 1940 г. праздновалось 2600-летие основания японской империи. По всей стране исполняли песню, специально написанную к этому юбилею.

Официальная точка зрения получала развитие в трудах ее многочисленных адептов, которые искали родственников Японии по всему миру. Обнаружение такого родства означало, что японцы имеют полное и законное родственное право «вернуться» к своим географическим истокам. Следует заметить, что глагол «вернуться» наполнен для японца особым теплом и уютом. В процессе исторического развития выработался такой психотип, для которого «возвращаться» намного приятнее, чем «уходить». Вот и пропаганда призывала японцев не уходить из дома, а возвращаться домой. Где же находился их «дом»? Этнолог Нисимура Синдзи «доказывал», что в жилах японцев течет кровь не только азиатских народов, но и евреев, и римлян. Помимо «желтой» и «белой» в японцах есть и «немного» негритянской крови… [494]Это была крайняя точка зрения, но и она свидетельствует об общей атмосфере того времени.

Официальная точка зрения заключалась в том, что «домом» японцев является Азия, главным образом Восточная Азия. В связи с этим японцы часто именовали себя «страной Востока», того Востока, которому принадлежит будущее. В условиях такого дискурса следовало обосновать, что Япония может быть признана за репрезентативного представителя всего «Востока». И действительно, мы наблюдаем значительную интеллектуальную активность в этом направлении.

Эта активность наблюдается еще на рубеже XIX и XX вв. В то время под Востоком понимали в первую очередь Китай, Японию и Индию. Подобно Нитирэну, рассуждавшему много веков назад, в эпоху мирового упадка буддийского вероучения, о его укорененности в Японии, Утимура Кандзо также полагал: в Японии буддизм достиг наиболее полного развития. Ведь на его родине в Индии можно обнаружить только следы буддийской веры, а в Китае и Корее его настолько «задавило» конфуцианство, что он сделался верой социальных низов. И только в Японии императоры неизменно поклонялись Будде, и японцы не знают себе равных в понимании буддийского вероучения. Древний Китай породил принципы устройства централизованного государства и соответствующего ему устройства семьи и общества, Япония же восприняла, отточила и с наибольшей последовательностью провела в жизнь эти принципы [495]. Один из создателей концепции японского искусства – Окакура Какудзо (Окакура Тэнсин, 1862–1913) обосновывал тезис о том, что Япония является «азиатским музеем» в том смысле, что именно в Японии достижения азиатского искусства (прежде всего буддийского) сохранены намного в лучше, чем где бы то ни было [496]. Таким образом, и в области искусства, и в области социально-государственного строительства японские реалии превосходят их континентальные прототипы, а потому именно Японию следует признать полномочным представителем всего «Востока».

Во время жизни Окакура его идеи пользовались лишь ограниченной популярностью. Написанные на английском языке, они стали востребованы только значительно позже, уже после его кончины, когда их перевели на японский язык. Настоящую славу он обрел в 30-х гг. XX в. К этому времени паназиатизм превратился в один из столпов официальной идеологии.