Сергей Беляков - Весна народов [Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой]

В сентябре 1914 года лидер Пангерманского союза Генрих Класс направил рейхсканцлеру фон Бетман-Гольвегу меморандум, где предлагал создать между Россией и Германией дружественное немцам украинское государство [833] Федюшин О. С. Украинская революция. 1917–1918. С. 17. . Известный германский интеллектуал, историк и политолог, популярный в Германии публицист Пауль Рорбах тоже предлагал отделить от России Украину, Финляндию, Кавказ, а Прибалтику заселить немцами. Только этих бесспорных фактов хватает сторонникам «теории заговора», чтобы и весь «украинский вопрос» свести к проискам немцев, к пресловутому «натиску на Восток».

«Натиск на Восток» — не миф, но не вся германская элита поддерживала этот «натиск». Фельдмаршал Пауль фон Гинденбург, национальный герой, один из самых популярных людей в Германии, не был сторонником войны с Россией. Он считал, что русских надо, конечно, разбить, чтобы вывести их из войны и заключить мирный договор, а уж тогда бросить все силы на главных врагов — англичан и французов. Когда Гинденбург был уже начальником генерального штаба, Рорбах так и не сумел попасть к нему на прием. Он переговорил лишь с его заместителем генералом Эрихом Людендорфом. Выслушав план расчленения России, Людендорф заметил: «Это политика, в которую я как солдат не должен вмешиваться. Если бы мне приходилось определять нашу политику, то она свелась бы к простому тезису — я ненавижу Англию!» [834] Цит. по: там же. С. 20.

Вплоть до русской революции 1917 года и даже до Брестского мира 1918-го «натиск на Восток» не был руководством к действию. Пангерманский союз оставался всего лишь общественной организацией, Рорбах — популярным лектором. Покойный Бисмарк оставался высшим авторитетом в делах внешней политики, а Бисмарк был за мир с империей Романовых. Окончательная победа над Россией невозможна, считал канцлер. Даже после неудачной войны она обязательно восстановит свою мощь, а потому все планы разделить ее — химеры, опасные и вредные.

Еще осторожнее вели себя австрийцы. Австрийская разведка была великой и страшной только в воображении русских националистов. До войны она и не пытались пестовать украинский сепаратизм в России. Это было бы так же рискованно, как поджигать дом соседа в разгар жаркого и ветреного дня. Австрийцы недаром боялись распада своей лоскутной империи. И во время войны австрийцы и немцы действовали осторожно, лишних средств на украинцев старались не тратить. Союзу освобождения Украины денег выделяли очень мало, особенно в сравнении с миллионами, что тратились на подготовку революции в России. Австрийские части, укомплектованные украинцами, чаще всего воевали не на Восточном, а на Итальянском фронте.

Судьба Второй мировой войны решилась на Восточном фронте, Первой мировой — на фронте Западном. В течение всего 1917-го немцы перебрасывали дивизии из Прибалтики, Белоруссии, Галиции во Фландрию, Пикардию и Шампань. Там немцы пытались сокрушить мощь Франции, Англии и недавно вступившей в войну Америки. Задачи Восточного фронта были совсем другими. В планы германского генштаба не входил захват Москвы и Петрограда. Цель была другой: получить «в тылу мирно настроенную Россию, из которой изголодавшиеся центральные державы могли бы извлекать продовольствие и сырье…» [835] Гофман М. Война упущенных возможностей. С. 216. .

Поддерживать Центральную раду Германия долгое время не собирались, ведь украинские политики не уставали говорить о своей верности Антанте. Но чем хуже было положение Рады, тем больше интереса ее политики проявляли к немцам.

26 октября 1917 года Ленин от имени Совета народных комиссаров (Совнаркома), нового революционного правительства, издал декрет о мире и разослал всем воюющим державам ноту с предложением начать мирные переговоры. В декабре 1917-го в Брест-Литовске, где размещалась тогда штаб-квартира германского Восточного фронта, начались переговоры о сепаратном мире. Город был разрушен, но уцелела Брестская крепость. В ее цитадели, в здании офицерского собрания и в «маленьких офицерских домиках из красного кирпича» [836] Иоффе А. А. Брест-Литовск: Воспоминания // Новый мир. 1927. № 6. С. 137. , и решались судьбы войны и мира, судьбы Украины и России.

Переговоры были странные, необычные. С одной стороны — Германия и ее союзники: Австро-Венгрия, Османская империя и Болгария. С другой — обновленная большевистская Россия и… Украина, которая еще не была независимой. Формально Украинская Народная Республика оставалась частью России. Значит, ее делегация в Бресте была не нужна. В крайнем случае представители Украины вошли бы в состав общероссийской делегации. Но украинцы добились и участия в переговорах, и особого статуса для своей делегации. «Как четыре державы с вашей стороны, так две — с нашей», — предложили украинцы германскому статс-секретарю барону Кюльману. Глава немецкой делегации, прикинув возможные выгоды, согласился. Согласились и большевики. Так еще до IV универсала Украина стала самостоятельным участником переговоров.

Очень скоро выяснилось, что украинцы выступают не вместе с большевиками, а против большевиков. И чем хуже было положение УНР на фронте Гражданской войны, тем жестче вели себя молодые украинские дипломаты. Возглавлял делегацию Всеволод Голубович, инженер тридцати двух лет от роду. Но он вел переговоры только с 3 по 20 января 1918 года. До приезда и после отъезда Голубовича в Киев переговорами руководил Александр Севрюк, недоучившийся студент юридического факультета. Ему было двадцать четыре года. Другому делегату, студенту-филологу Любинскому, было двадцать шесть лет. Немцы свысока смотрели и на «молокососов»— украинцев, и на большевиков [837] Здесь необходимо уточнение. В советской делегации было трое левых эсеров (А. А. Биценко, В. А. Карелин, С. Д. Мстиславский) и один беспартийный (Р. И. Сташков), однако большевики численно преобладали и руководили делегацией (сначала — А. А. Иоффе, затем — Л. Д. Троцкий). . В делегации Совнаркома наряду с интеллигентными Адольфом Иоффе, Львом Каменевым, Григорием Сокольниковым, Михаилом Покровским были солдат и комиссар-железнодорожник Николай Беляков, московский рабочий Павел Обухов, матрос Федор Олич, калужский крестьянин Роман Сташков. Они представляли победивший народ, угнетенные прежде классы. И понятно, что не все делегаты умели вести себя за столом переговоров и даже за столом обеденным. Немцы пересказывали друг другу анекдоты о русских: русский рабочий ковыряет вилкой в зубах, крестьянин на вопрос, какое вино ему налить, белое или красное, отвечает: «Которое покрепче» [838] Гофман М. Война упущенных возможностей. С. 185. Этот исторический анекдот повторяет и Д. Г. Фокке, который был прикомандирован к советской делегации в качестве военного консультанта. См.: Фокке Д. Г. На сцене и за кулисами Брестской трагикомедии (мемуары участника Брест-Литовских мирных переговоров) // Архив русской революции. Берлин, 1930. Т. 20. С. 37–38. . Граф Чернин явно побаивался террористки Анастасии Биценко, что представляла в Бресте женщин, «освобожденных» социальной революцией [839] См.: Уткин А. И. Забытая трагедия: Россия в первой мировой войне. Смоленск: Русич, 2000. . Ее роль на переговорах и в самом деле была загадочна. Биценко не понимала по-немецки, но гордо отказалась от услуг переводчика [840] Фокке Д. Г. На сцене и за кулисами Брестской трагикомедии… С. 35. . Весьма своеобразно для дипломата действовал и секретарь советской делегации Лев Карахан. Он обнаружил, что курс рубля к марке был в Брест-Литовске намного выше, чем в Петрограде. Польские крестьяне охотно давали 350 марок за 100 царских рублей, в то же время за одну марку в Петрограде уже давали восемь рублей. Карахан срочно заказал в Петрограде партию сторублевок на несколько десятков тысяч рублей и получил возможность удачно спекулировать валютой [841] Там же. С. 79. .