Александр Сегал - История эпидемий в России. От чумы до коронавируса

В самом лепрозории содержание больных было довольно скудным, однако в Рижском лепрозории 3 раза в неделю больным давали свежую свинину, не столько для усиленного питания, сколько для лечения, ибо в то время свинине приписывали лечебные свойства против проказы.

Постепенно в Прибалтике проказа стала сокращаться, и к концу XVI – началу XVII века совершенно исчезла. Лепрозории один за другим свертывались: в 1436 году был закрыт лепрозорий на острове Эзель, в 1525 г. – лепрозорий в Риге; в 1535 г. ревельский лепрозорий был превращен в обычную гражданскую больницу.

С XVII века и до 60-х годов XIX века проказа в Прибалтике не обнаруживалась.

Глава 16. Сибирская язва

В Древней Руси и в России XVIII века сибирская язва была широко известна. Ее часто смешивали с другими эпизоотическими заболеваниями, слывшими под наименованиями «мор на скот», «коровья смерть», «скотский падеж». Название же «сибирская язва» появляется в России лишь в 80-х годах XVIII века, хотя клинические симптомы этой болезни описаны русскими врачами на много лет раньше.

В русских летописях можно найти несколько упоминаний об эпизоотиях на домашних и диких животных и связанных с ними эпидемических заболеваниях среди людей («моры» 1050, 1158, 1284, 1308, 1393, 1444, 1448 гг.). Основываясь на этих кратких упоминаниях, очень трудно сказать, о какой болезни идет речь.

Эпизоотии на Руси были явлением не редким, причем летописцы иногда связывали с ними и эпидемии среди людей. Нет возможности определенно высказаться, существовала ли в действительности такого рода связь и если да, то во всех ли описанных летописцами случаях. Так же трудно определить характер этих эпизоотий и эпидемий, но несомненно, что часть из них была сибирской язвой.

В XVII веке встречаются уже более ясные следы связи между эпизоотиями и эпидемиями – следы, которые дают хотя бы до известной степени право предполагать, что речь идет именно о сибирской язве.

Так в 1643 г. «дохтуры Артман Граман да Яганце Белов» подали «сказку о болезни ангина», где они, между прочим, сообщали: «Да бывает тая же немочь людей от мертвой де животины, которая помирает от поветрия, как де тое животину станут одирать и с тово стерва или от кожи пар попадет на человека и с тово помирают» [430]. Возможно, что ангиной именовался сибиреязвенный отек в области шеи.

В 1693 г. «…июля в 9-й день села Хупавки поп Абросим, да староста Нармен Иванов в расспросе сказали: умер у них крестьянин Игнашка, что с лошади снял кожу, да его ж приходу крестьянин Панкратко закапывал падежную лошадь, и от тое падежные лошади брызнула на него руда (т. е. кровь) и от того умер» [431].

Огромные экономические потери, причинявшиеся эпизоотиями, и частая в связи с ними заболеваемость людей сибирской язвой побудили правительство в XVIII веке принять ряд профилактических мер для борьбы со «скотским падежом».

Бродячие коновалы практиковали на Руси уже в XVII веке, но лишь в 30-х годах XVIII века положено начало подготовке ветеринарных кадров в России [432].

В 1732 г. кабинет-министру дана инструкция, в которой говорилось: «Выбрать из всех конюшенных волостей подъяческих, также церковных и земских дьячков и пономарских детей, умеющих грамоте от 12 до 15 лет пятьдесят человек и взять их в Москву и отдать для обучения в школу латинского языка читать и писать, дабы оные могли знать на латинском языке имена трав и прочих медикаментов, а потом, когда в той школе обучатся, раздать их для обучения к иноземным коновалам и, пока в школе будут давать сермяжный мундир и обувь» [433].

В то же время для лошадей дворцового ведомства были организованы специальные лазареты, где больные лошади изолировались и где обучались «коновальские ученики» [434]. Так, в 1737 г. из конюшенной канцелярии послан указ: «В том селе лековую конюшню (т. е. конский лазает) построить немедленно из старого конюшенного двора, а для больных лошадей, пока вновь лековые конюшни построены будут, занять на время сарай».

В 1740 г. дворцовая конюшенная канцелярия послала «ундер-сталмейстеру» приказ: «По инструкции о содержании конюшенных заводов… больных лошадей от здоровых отлучать в лековые конюшни» [435].

В 40-х годах XVIII века утверждены армейские штаты, согласно которым в каждом конногвардейском полку полагалось содержать «коновалов иностранных, в каждой роте по одному, и того 10 человек».

В это же время были опубликованы указы об обязательном обследовании всех «лошадиных падежей»: «…Конюшенным надзирателям, как скоро возможно, в те места, где падеж учинился, посылать коновалов и велеть о том падеже разведать; и что тот посланный коновал, будучи там, учинит и какой падеж или опасную заразу усмотрит, о том, по возвращении его в конюшенную канцелярию, немедленно уведомить… буде же та новая опасность окажется в самой близости или, паче чаяния, и в самых конюшенных в волостях, в крестьянских и в прочих лошадях, то с палых лошадей тогда сдирать кож не велеть, а зарывать оных и с кожами тотчас, выбрав место, где хлеба не сеют и земля ни к какому употреблению не годна, разстоянием от жилых мест до трех верст, в ямы вкапывая глубоко, до пяти аршин и заливая известью или золой, и потом землю засыпать, и сверх оной около аршина, подобием степных курганов» [436].

Такие меры предосторожности и объяснились частотой эпизоотий и большим количеством их жертв. Так, с 24 июля по 6 августа 1745 г., т. е. за 10 дней, в 3 волостях Владимирского уезда пало 2085 лошадей [437].

В 1744, 1745, 1746 гг. наблюдались сильные эпизоотии «…во многих Великороссийских городах и во всей малой России скотской, а инде и лошадиный падеж… тамо от того и людям жестокие болезни приключились» [438].

Судя по дошедшим до нас сообщениям, часть из этих «жестоких болезней» была сибирской язвой. Так, в июне 1745 г. в сенате было заслушано сообщение, что в Суздальском уезде «людям и скоту приключилась опасная болезнь, скот всякий падет, а люди много мрут, а язвы такие: весь распухнет и будет багрово, с тем и умрет одним часом» [439].

В том же году из одной деревни Выборгской губернии пришло сообщение о том, что там «один мужик объят моровою язвою… и что тот мужик того ж утра умре от того, что егда де он… палую свою лошадь зарыл, то получил де в губу или в лицо колотье, от чего де тот умерший распух и умре, а другой же той же деревни человек получил недавно тому назад на руке колотье ж от чего де вся рука весьма опухла и он толь тяжело заболел». Для выяснения характера заболевания из губернской канцелярии были посланы два лекаря, которые донесли, что «по свидетельству их явилось у мертвого на правой стороне под щекою аитонова огня пятна, одно величиною с денежку, а 3 поменьше того, а у живого правая рука до состава совсем объятна антоновым огнем, а от того состава до локтя имеет великую инфламацию» [440].