Александр Сегал - История эпидемий в России. От чумы до коронавируса

К сожалению, доклад Ножевщикова похоронен в архивах Медицинской канцелярии, откуда попал в «портфели Миллера», где нам и удалось его разыскать [449].

В 1764 г. наблюдался сильный падеж скота, причем отмечались также частые случаи заболевания среди людей: «тамо от того и людям жестокие болезни приключились». В изданном вследствии этого сенатском указе очень подробно излагались инструкции по борьбе с заболеванием и прилагались переводы наставлений докторов Шрейбера и Кау-Бургава [450]. В связи с этим Медицинская коллегия рекомендовала ряд средств для предохранения от скотского падежа: «дабы в тех местах, где скот заражен язвою, обыватели пользоваться могли» этим скотом. В 1771 г. Шрейбер опубликовал «Краткое наставление, каким образом поступать в случае заразы между рогатым скотом и как оной пользовать» [451].

В этом сочинении заболевание называется «язвою» и «заразою», но, судя по описанию клинической картины, болезнь была ящуром («на языке и губах появятся трещины и сыпь…, а у копыт трещины»).

В 1774 г. описаны клинические симптомы болезни рогатого скота, по-видимому, сибирской язвы: «когда на шее и на пахах покажутся опухоли и небольшие желваки» [452].

В 1786 г. сенат предложил Медицинской коллегии послать специальную комиссию в Челябинский округ для изучения болезни, причинявшей там большой урон людям и скоту. Коллегия выбрала для этой цели штаб-лекаря Степана Семеновича Андреевского (1760–1818).

С 1786 по 1789 г. Андреевский подробно изучал малоизвестное тогда заболевание. Им собрано большое количество клинических наблюдений, сделано патологоанатомическое вскрытие и, наконец, с целью подробного изучения течения заболевания произведен опыт заражения на самом себе. 18 июля 1788 г. в Челябинске в присутствии лекаря и двух чиновников Андреевский привил себе сибирскую язву. Заболевание протекало тяжело, но пока больной не потерял сознание, он продолжал свои наблюдения и делал записи.

Результатом работ Андреевского было два его доклада «О сибирской язве», посланных в Медицинскую коллегию в 1778 и 1789 гг. [453]

В 1790 г. штаб-лекарь Иван Петерсон опубликовал в Тобольске книгу под названием «Краткое описание болезни, называемой в Сибири ветреною или воздушною язвою» и в 1795 г. направил эту книгу в Медицинскую коллегию. Одобрив книгу, коллегия указала, что «о сей болезни было уже наперед сего в сей коллегии разсмотрение».

В 1792 г. описание сибирской язвы сделал штаб-лекарь Михайло Гамалея, опубликовавший в Перми сочинение о сибирской язве и «О ея народном лечении».

Сибирская язва была, очевидно, очень широко распространена в Сибири. В 1789 г. Гофман писал: «В обширных сибирских губерниях, а особливо по берегам рек Иртыша, Ишима и Тобола ежегодно, по открытии лета, властвует особенного рода эпидемическая болезнь, известная тамо ветреной язвы… Сия болезнь… ровно на людях, как и на лошадях и на рогатом скоте появляется и в другой или третий день смертью кончается» [454]. Последнее утверждение, однако, противоречит тому, что писали об этой болезни Ножевщиков, Петерсон и др. Вероятно, Гофман никогда сибирской язвы не видал и основывался лишь на случайных сведениях.

В 1792 г. эпидемия сибирской язвы, кроме Урала и Сибири, охватила также и центральную Россию и Прибалтийский край, где во многих имениях вымерли почти все лошади и рогатый скот.

В 1796 г. на основании докладов Андреевского, а также, очевидно, сочинений Эшко, Ножевщикова, Петерсона и Гамалеи, Медицинская коллегия издала «Краткое описание сибирской язвы, содержащее предохранительные и врачевательные средства, в пользу простого народа, выбранное из основательных примечаний и опытов в Медицинскую коллегию присланных» [455]. Это было научно-популярное сочинение, рассчитанное на широкий круг читателей, и поэтому главное внимание уделялось сведениям о предохранительных и «врачевательных» средствах, рекомендованных в то время при этом заболевании. В сочинении указывалось, что для борьбы с сибирской язвой профилактика гораздо важнее терапии: «К достижению сего предмета двоякий образ средств находится: предохраняющий и подающий исцеление язвою зараженным; но как известно, что несравненно легче предупреждать причины язвы, нежели исцелять зараженных уже оною».

В основном рекомендуемые предохранительные мероприятия сводились к следующему: «Во всех домашних принадлежностях наблюдать всякую чистоту и около себя посредством бань и частым обмыванием всего тела чистою речною или из колодцев доброго качества водою; в домах всегда держать сухо, а в ясные сухие дни двери и окна раскрывать;…животных зимою в избах не держать, курить фитилем, холстом, сосновым хворостом… беречься от употреблении молока и мяса занемогшей скотины».

При вспышке эпизоотии рекомендовалось: во-первых, «пресечь всякую торговлю и мену скотом на границах с киргизцами производимые»; во-вторых, «без всякого промедления» отделять зараженный скот от здорового; в-третьих, «палый скот, не снимая с него кож, зарывать в землю глубоко», подальше от пастбищ, озер, дорог и селений. При стадах должны были находиться надежные пастухи, «искусившиеся в познании болезни по самым первым наружным признакам».

Считалось также целесообразным побуждать сибирских жителей к использованию при запашке земли и других тяжелых работах быков вместо лошадей, так как думали, что быки менее восприимчивы к сибирской язве. Кроме того, полагали, что болезнь «с меньшею удобностью» переходит с одного вида животных на другой.

Запрещалось кормить скот недавно скошенной, свежей травой, но лишь «высушенною надлежащим образом… Особливо должно избегать тумана и росы». «Збруи на здоровую лошадь не класть той самой, которая употреблена была на зараженной, пока не выветрится». Было предложено также осушать «гнилые и мокрые места» посредством рытья около них каналов или же посредством других «выгодных к тому способов». В расположенных близко от селений прудах и озерах запрещалось мочить лен, коноплю, «снятие со скотов» кожи, а также «мыть всякую нечистоту». «Берега содержать в добром порядке», очистив их от набросанного навоза. «Где нет в селениях речек, здоровую воду имеющих, копать нарочитой глубины и в надлежащем месте колодцы». Находящиеся поблизости от селений болотистые места было предложено обнести оградою, «чтоб тем самым выпускаемому скоту пресечь из оных пить и в близости паству иметь».

В общем наилучшим профилактическим мероприятием считалось «восприять… весьма надежные меры, служащие к поправлению и обработаиию природной дикости местоположения, озерами и болотами покрытого». Если же выполнить этого «в самой точности» было невозможно, то предполагалось переселить жителей «из мест низких и болотистых в сухие, гористые и проточными реками изобилующие».