Татьяна Лабутина - Британские интеллектуалы эпохи Просвещения [от маркиза Галифакса до Эдмунда Берка]

Свифт высказывал опасения, что нарушить равновесие властей может народ. На его взгляд, «нет ничего более опасного, чем позволить народу расширить свою власть», поскольку это неминуемо приведет к «фатальным последствиям». Как выразитель интересов собственников, Свифт опасался расширения власти народа, считая, что это повлечет за собой установление тирании. Он подчеркивал: «большинство революций в древних государствах Рима и Греции начиналось с тирании народа, а завершалось, как правило, тиранией одного человека» 337.

Обращаясь к истории Англии, Свифт прослеживал за тем, как изменения в равновесии властей влияли на расстановку сил в государстве. Со времени нормандского завоевания равновесие сил в королевстве часто менялось, а иногда полностью нарушалось. Причем немаловажную роль сыграли в этом общины, которые особенно укрепили свои позиции в правление Генриха VII Тюдора и его наследников. Усиление общин Свифт связывал с процессом расширения продажи земли знати, которая заметно усилилась после Реформации, когда на смену монастырским землевладельцам пришли светские лорды. В правление Елизаветы Тюдор, продолжал Свифт, равновесие властей находилось в более или менее стабильном положении. Но когда на политической сцене в Англии появились пуритане, обратившиеся к новым схемам правления в религии и республиканским принципам в правлении, то они смогли оказать давление на прерогативу, нарушили тем самым равновесие сил, что незамедлительно привело к революции. В ходе революции, полагал Свифт, пуритане попытались вначале ввести тиранию народа, а затем – одного лица. Просветитель считал, что даже сам Кромвель был вынужден считаться с принципом «равновесия властей» и в качестве противовеса усилению власти палаты общин незадолго до того, как сделаться тираном, создал новую палату лордов. После Реставрации в правление двух «слабых правителей» (Карла II и Якова II Стюартов – Т.Л.) равновесие сил находилось, на взгляд Свифта, на грани коллапса, и лишь только Славная революция упрочила баланс сил в государственном правлении.

Свифт считал, что народ вправе избирать ту форму правления, которую считает пригодной для своей страны. Он высказывал любопытное предположение о том, что выбор формы правления зависит от темперамента и характера народа, а также климата страны, в которой он проживает. «Как правило, – уверял памфлетист, – умеренный климат способствует умеренным формам правления, а резко континентальный располагает к деспотической власти» 338. Какая же форма правления была наиболее пригодна для англичан, по мнению Свифта? Тирания, узурпация власти вызывали осуждение литератора. Деспотическая власть, на его взгляд, «еще большее зло, чем анархия». Свифт был уверен, что к абсолютному правителю следует относиться во всех свободных государствах как «к врагу всего человечества». Он полагал, что монарх должен быть ограничен законами точно так же, как и его подданные. Ненависть к тирании в любой ее форме Свифт пронес через всю свою жизнь и в «Путешествиях Гулливера» написал: «Больше всего я наслаждался лицезрением людей, истреблявших тиранов и узурпаторов и восстанавливавших свободу и попранные права угнетенных народов» 339.

Впрочем, республиканская форма правления также претила Свифту. «Единственное зло, против которого мы должны выступать – это фанатизм и неверие в религии и республиканское правление», – писал он в журнале «Экзаминер» 340. Свифт критиковал республику, каковой стала Англия во время революции середины XVII в. Да и саму революцию он иначе, как «противоестественное» и «ужасное восстание» не называл. Больше всего по нраву Свифту пришлась конституционная монархия, которая была установлена в стране после Славной революции. Свифт неоднократно выступал в ее защиту. Он призывал сохранять конституцию «во всех ее частях» и, допуская отдельные изменения в управлении, выражал твердую уверенность в том, что «форма и равновесие ветвей власти сохранятся в неизменном виде и в будущем» 341.

Большое значение в государственном устройстве Свифт придавал парламенту, который, по его мнению, должен действовать по всеобщему согласию и в интересах всего общества. В идеальном парламенте дебаты о законопроектах ведутся беспристрастно и без оказания давления со стороны отдельных лидеров, которые готовы предать интересы отечества ради корыстной личной выгоды. Свифт выступал за расширение прав представительного учреждения. Как просветитель он тесно увязывал понятие «свободы нации» с неограниченными привилегиями парламента, твердо уверовав в то, что в ограничении нуждается только исполнительная власть – монарх. Усматривая в представительном учреждении гарантии свободы, памфлетист ратовал за частые созывы парламента. Он был убежден в том, что ошибки, совершаемые парламентом, происходят из – за давления, оказываемого на депутатов лидерами политических партий.

Свифт подчеркивал: парламентарий в обычной жизни «позволяет себе оставаться на одном уровне с прочими смертными, следует своим собственным путем, сообразно своему разуму, и скорее подчинится своему разуму, чем указаниям самого мудрейшего из соседей». Но стоит депутату войти в здание парламента, как он превращается в совершенно другого человека. Теперь он почитает себя существом высшим по сравнению с теми, кто остался за стенами парламента. Депутат присоединяется к партии, «ни целей, ни характера, ни лидера которой не знает, но мнение последнего поддерживает и отстаивает с таким рвением и усердием, словно он молодой студент, следующий советам известного профессора философии. У самого члена палаты отсутствуют собственные мнения, мысли, речи, поступки. Все это сообщается ему лидером, и прежде чем что –либо окажется у него на устах, это уже не только измельчено, но и пережевано. Инструктируемый таким образом парламентарий следует за партией, правой или неправой» 342. Осуждая зависимость депутатов от лидеров партий, Свифт усматривал подходящее средство избавления от нее в том, чтобы парламентариев избирали из числа землевладельцев. Пока же, писал Свифт в памфлете «Нелепости и абсурдности в английском обществе», мы нередко сталкиваемся с тем, что многие члены парламента представляют города, не владея при этом ни пядью земли в королевстве.

С позиций просветителя Свифт критиковал существующую в Англии избирательную систему, согласно которой правом выбора обладали те, кто имел не менее 40 шиллингов годового дохода. Он считал, что подобная система изжила себя, потому что устарела, а также из – за коррупции, поэтому избирательное право следует предоставлять тем, кто владеет земельной собственностью. Свифт предлагал повысить размер имущественного ценза для выборщиков, а также допускать в их ряды исключительно землевладельцев. В подобных рассуждениях обращала на себя внимание его приверженность к «земельным», а не «денежным», что было характерно для вигов, интересам. Чем же это объяснялось? Являясь священнослужителем англиканской церкви, происходя из семьи землевладельцев, в которой были сильны роялистские симпатии, Свифт явно тяготел к классу землевладельцев. Однако в то время, когда Свифт писал указанные памфлеты, он, по – видимому, еще пребывал под влиянием вига Темпля, и потому в его произведениях встречались лишь отдельные фрагменты, напоминавшие идеи тори. К примеру, типичным для тори было утверждение, озвученное Свифтом, о том, что непременным условием для избирателей и кандидатов в парламент должна оставаться их приверженность догматам государственной церкви. На взгляд Свифта, люди, исповедовавшие иную религию, попытаются выдвинуть в парламент лиц с такими религиозными убеждениями, каких придерживаются сами, и в случае, если подобных депутатов в парламенте окажется немало, они смогут угрожать государственной религии, а также разрушат само государственное устройство. Поэтому Свифт требовал избирать в парламент исключительно англиканцев.