Жан-Клод Болонь - История безбрачия и холостяков

Философия, бурно расцветшая в Афинах с V века до н. э., изменила сознание людей: опора на традицию отходит на второй план, уступив место разуму, личные ценности становятся выше коллективных. Первыми расшатывают устои брака философы, и хотя говорится о них с легкой усмешкой, пример заразителен. Еще раньше рассказывали о мудрецах из греческих колоний Ионии (Бианте, Фалесе). Стобей повествует, что Фалес на уговоры матери жениться отвечал: «Время еще не пришло», она послушалась, подождала, снова приступила к уговорам и услышала: «Время уже ушло». [42] Цит. по Bocquet, 1894, p. 96. Что касается Бианта, то он заключил вопрос о браке в силлогизм, который впоследствии стали называть его именем: «Ты женишься на красавице или уродине: красавица станет тебя обманывать, уродина сама станет для тебя наказанием. Ни то ни другое тебе не подходит — не женись». [43] Aulu Gelle, livre V, chap. 11; 1978, pp. 16–17. Разумеется, тот же силлогизм можно перевернуть: «Красавица меня вознаградит красотой, уродина меня не обманет — надо жениться!» А между двумя крайностями располагаются не слишком красивые, не слишком уродливые, те, кого Фаворин назвал «подходящими для брака».

Все эти аргументы скорее забавны, чем действенны. Они подаются с улыбкой и не затрагивают суть культуры, основанной на супружестве. Но количество холостяков среди греческих философов, и не только афинских, так велико, что удивляет историков. Холостяками были Демокрит, Платон, Зенон, Эпикур, Аполлоний Тианский, Фалес и многие другие, и среди прочих Диоген, публично совершивший бракосочетание со своей правой рукой… В кругу философов V века до н. э. — так, как он представлен в «Пире» — впервые было предложено теоретическое обоснование безбрачия. На пир, состоявшийся около 420 года до н. э., о котором рассказал (или который сам придумал) Платон, были созваны Сократ и другие философы — лучшие умы своего времени, — чтобы поговорить о любви. Есть о чем поговорить холостякам!

Любовь (Эрос) в представлениях древних греков — это космическая энергия, которая порождает мир и не дает ему погибнуть. Сократ в «Пире» вписывается в эти представления, но сообщает им новый масштаб: бессмертие для человека возможно только в деторождении, а любовь побуждает рожать в Красоте (Афродита). Но существуют две Афродиты, два типа деторождения, два рода плодовитости, составляющих два взаимодополняющих способа обессмертить себя: телесный и духовный. Более того, после «Пира» духовной красоте стало отдаваться предпочтение перед телесной, соответственно, духовное воспроизводство стало цениться выше, чем телесное. Духовный брак с педагогикой, наукой, искусством и их «потомками» — поэзией, литературой, законотворчеством и т. п. — создает совершенно иные возможности для бессмертия, чем обычное телесное воспроизводство, которое уравнивает людей и животных. Тот, у кого плодотворящая душа, «несет в себе божество» и, когда приходит время, сочетается с прекрасным и порождает прекрасное. [44] Platon, Banquet , 208e—209e; 1992, pp. 65–67.

Этот аргумент отныне станут использовать очень многие, приспосабливая его к собственной системе ценностей. Святой Павел породил множество детей, не вступив в сношения с женщиной, — этими детьми были его ученики. Абеляра оскопили, но он основал монастырь в Параклете, и монахи чтили его как отца. Ницше игрой слов формулирует по-латыни мысль, высказанную Сократом: «Aut liberi, aut libri» («Или дети, или книги»). Так было закреплено, впервые в западном мире, распределение обязанностей перед Городом: одни дают ему детей, другие обогащают достижениями своего ума, что также продлевает его существование в веках.

Не случайно первые размышления о демографии также появляются у Платона. В «Государстве», написанном несколько иначе, чем «Пир», философ высказывает серьезную озабоченность ростом населения. Чем больше становится в государстве людей, тем более оно заинтересовано в войнах с соседями (373) и тем более уязвимо его единство (423). В воображаемом диалоге с Сократом Платон, одержимый идеей законодательных мер, проповедует мальтузианство задолго до его возникновения или, скорее, евгенические теории в их самом неприглядном воплощении. Он предлагает в первую очередь соединять в браке «избранных» и сокращать количество браков между «низшими» сословиями. Кроме того, воспитывать так же следует детей из «высших» сословий, причем все это следует делать тайно, ибо слишком явная политика такого разделения может вызвать волнения в государстве (458–461).

Вот пример безбрачия, навязанного некоторой группе людей по соображениям евгеники. На городские власти возлагается обязанность следить за количеством супружеских союзов, за количеством детей, за отбором детей, пригодных для воспитания, за посещением гражданами женщин. В идеальной модели, созданной Платоном, деторождение и брак неразделимы: ребенок может родиться только после официального бракосочетания с совершением религиозной церемонии, иначе он считается незаконнорожденным. Однако половые отношения не ограничиваются браком: мужчины и женщины, чей возраст уже не позволяет рожать государству детей (женщины после 40 лет и мужчины после 55) могут сочетаться браком с кем хотят, и это не считается позорным адюльтером. Но если от такого союза родятся дети, они не имеют права получить воспитание и образование.

Конечно, здесь речь идет об утопии, о законах, которые никогда не применялись в Древней Греции. Интересно, что одна и та же эпоха дает и обоснование безбрачию, и первые мальтузианско-евгенические положения. Здесь, как и во многих других сферах жизни, Греция и, в частности, Афины намечают идеи, которым еще только предстоит развиться в более поздние эпохи.

Любовь, вино и радости жизни — именно так обычно расшифровывают знаменитую фразу Горация Carpe diem («Лови день, пользуйся настоящим»). Квинт Гораций Флакк (65—8 до н. э.) — сын вольноотпущенника из Венузии, городка на юге Италии. Совсем маленьким мальчиком отец привез его в Рим, видимо затем, чтобы дать сыну возможность получить достойное образование. Гораций учился вместе с детьми знатных римлян, продолжал образование в знаменитых афинских школах. Шел 44 год до н. э. В Риме только что был убит Цезарь, пронзен кинжалом на глазах всего сената. Его убийца и приемный сын Брут скрылся в Греции, где молодые римляне восторженно принимали его: Цезаря не любили, так как его честолюбие ставило под угрозу республиканское правление. Гораций был среди сторонников Брута, он вошел в его войско как военный трибун (командир легиона) и испытал в полной мере все последствия поражения при Филиппах в 42 году. Он был осужден, затем амнистирован, но лишен права владеть имуществом, доставшимся по наследству. У Горация хватило денег на то, чтобы купить должность секретаря казначейства. Однако доход его был слишком мал, чтобы завести семью.