Лев Канторович - Четыре тысячи миль на Сибирякове

Сильные морские течения проходят выше сибирского побережья с востока на запад. Стволы сибирских лиственниц, сосен и пихт находят у берегов Новой Земли, у Земли Франца-Иосифа, у островов шпицбергенского архипелага. Это, так называемый, плавник, который часто спасает полярника, снабжает его обильным топливом. Таким плавником отапливаются новоземельские промышленники, такой плавник служил опорой кровли Нансену, когда тот зимовал сам-друг в землянке на одном из островков Земли Франца-Иосифа, таким плавником согревался в последние дни своей жизни Андре, медленно погибавший с двумя спутниками на острове Белом после того, как воздушный шар безумно отважного шведа опустился на полярные льды к северо-востоку от берегов Шпицбергена. Некоторые предметы домашнего обихода народов, обитающих на крайнем севере Азии, были найдены даже у берегов Гренландии. Туда же течение принесло вещи моряков с погибшей "Жанетты" американского полярного исследователя Де Лонга, трагически окончившего свою жизнь вместе со всеми спутниками в устье Лены.

Это все свидетельствует о существовании мощного течения, идущего с востока на запад через весь полярный бассейн. Это течение особенно опасно для судов, попавших и него и потерявших способность управления. А к этому был так близок ״Сибиряков", когда он потерял во льдах винт, о чем будет сказано ниже...

Биологи экспедиции вели постоянные наблюдения над животным миром полярных областей. До прихода в устье Лены ״Сибиряков“ сделал только одну остановку — у острова Диксона, да еще за время ожидания угольщика совершил короткий переход к острову Свердрупа, названному так в честь знаменитого капитана всемирно-известного "Фрама". Поэтому ученым приходилось заниматься главным образом изучением представителей морской фауны и флоры. Правда, на острове Свердрупа были убиты два белых медведя, но они были тощие, изголодавшиеся, с облезшей шерстью, и а желудках у них было пусто. Охотились участники экспедиции на медведей и во льдах, однако не медвежьи шкуры, кости, черепа и внутренности интересуют полярного биолога. Особенно внимательно изучается планктон, то - есть мельчайшие живые организмы, содержащиеся и поверхностных слоях моря, и бентос, то - есть придонная флора. Планктоном питается большинство полярных рыб (а в Беринговом море и кит), и потому по наличию в той или иной области тех или иных планктонных "простейших", как их называют ученые, можно судить о нахождении там тех или иных видов морских рыб. Это, конечно, в первую очередь имеет важнейшее промысловое значение. Мысленно представляешь себе вереницу консервных за подов, выросших по всему протяжению северного морского пути, крупные рыбачьи поселки и становища, научно-исследовательские станции Рыбного института, сотни моторно-парусных ботов и тральщиков, шныряющих по всем бухтам и заливам и промышляющих рыбу или же занимающихся боем морского зверя у кромки сплошных льдов.

Придонная флора — бентос — рассказывает о составе морской воды, о степени насыщенности ее кислородом, о свойствах мельчайших животных организмов, водорослей и растений, обитающих в глубоких слоях воды. Причудливые ״иглокожие״ — морские ежи, морские лилии, змеехвостки, голотурии — на самом дне протягивают во все стороны свои подвижные или неподвижные лучи, разветвляющиеся иной раз в целые живые узоры. Морские звезды лежат распластавшись пятиконечной геометрической фигурой на желтом песке или темнокоричневом иле, который толстым слоем покрывает подводные скалы. В море опускаются планктонные сетки, по дну ползают драги, жесткими пальцами забирая в свое нутро раковины, голотурии, морские звезды, обрывки морских растений...

Не ускользают от внимания и полярные птицы. Они сотнями летают вокруг "Сибирякова", а во время вынужденных остановок судна во льдах поднимают драку из-за отбросов, выкидываемых за борт. На Новой Земле в десятках мест встречаются ״птичьи базары״, наполняющие своим криком и гамом всю окрестность. Сотни тысяч птиц гнездятся на прибрежных утесах и темной сплошной тучей окутывают вершины голых скал.

В ночь с 26 на 27 августа ״Сибиряков״ вошел в бухту Тикси у устья Лены. Навстречу ему вышла с приветствием маленькая ״Лена", пятьдесят четыре года трудолюбиво работавшая на одноименной реке. Заслуженный пароход вполне заслужил свой отдых, и этот отдых достался ему в том же году. Судьбе угодно было, чтобы ״Лена" дождалась свидания с ״Сибиряковым״ и отошла на покой после встречи со своим достойным собратом, который должен был углубить и развить работу, когда-то робко начатую ״Леной". Осенью 1932 года ״Лена" погибла... Ее задача была выполнена.

В той же бухте Тикси лежит на отмели другое историческое судно - яхта "Заря". Над проржавевшим железным корпусом уныло торчит длинная пароходная труба ־ жалкие остатки былого. Ничто не напоминает того судна, которое тридцать лет тому назад отплыло из тогдашнего Санкт-Петербурга, оставив за собой золотую макушку Исаакия на дымном небе столицы.

״Сибиряков“ погрузил в бухте Тикси 250 тонн местного, сангарского угля, по качеству не оставлявшего желать ничего лучшего, и вышел в море 30 августа, взяв на буксир два речных парохода, собранных зимой 1931-1932 года в городе Киренске. Сангарский уголь — уголь северного морского пути. Это местное топливо, которое должно будет сыграть большую роль в промышленном развитии северных окраин Якутской республики.

Вечером все участники плавания собираются группами в общих помещениях. Каждый пользуется своим досугом как умеет и как хочет. Руководитель научной части экспедиции проф. В. Ю. Визе — не только большой ученый с европейской известностью, но и прекрасный музыкант. Часто он присаживается к пианино и задумчиво перебирает клавиши. Затихает гул разговоров, звяканье чайных ложечек, звон переставляемой на столах посуды. Из-под пальцев профессора пестрой тканью развертывается музыкальный узор, море звуков спорит с шумом настоящего моря за бортом ״Сибирякова“, В углу у пианино полумрак, поблескивают очки на склонившемся низко лице, бегают по клавиатуре проворные руки. Завтра профессор встанет на научную вахту, будет ״брать״ глубоководные станции, измерять скорость течений, определять их направление, изучать, какие подводные ״струи“ попали в Ледовитое море из других морей, но сегодня он во власти иных настроений и занят больше Скрябиным и Дебюсси, чем тайнами метеорологии и океанографии... Впрочем, как знать, может быть, сейчас, за музыкой, в голове ученого рождаются мысли, которые будут потом изложены на бумаге в труде: ״Научные результаты плавания на ״Сибирякове״ в 1932 году".