Иван Никитчук - Освобождение дьявола. История создания первой советской атомной бомбы РДС-1

Работа Специального комитета проводилась в условиях повышенной секретности. Заседания комитета проходили по пятницам с 9 часов вечера. Повестка дня заседаний не рассылалась. Члены комитета извещались о заседании за два дня по телефону. Никакие материалы не рассылались. Список приглашаемых на заседание комитета лиц утверждался в каждом отдельном случае лично Л. Берия. Члены Техсовета, работники ПГУ принимали участие в заседаниях комитета по тем вопросам, в разработке которых они участвовали. Руководители наркоматов и ведомств принимали участие в обсуждении только того конкретного вопроса, который касался данного наркомата или ведомства.

Специальный комитет стал подлинным штабом советского атомного проекта. Он рассматривал все наиболее принципиальные организационные вопросы, возникающие в ходе осуществления проекта. На заседаниях Специального комитета обсуждались, корректировались и одобрялись относящиеся к реализации атомного проекта проекты постановлений и распоряжений ГКО, СНК СССР, которые представлялись затем на утверждение И.В. Сталину. За время существования Спецкомитета было поведено более 140 его заседаний. Примерный объем протоколов заседаний Спецкомитета – 1000 машинописных листов.

Создание специальных государственных органов и четкое определение их задач и целей существенно ускорило реализацию атомного проекта. Уже в сентябре 1945 года в ведение ПГУ была передана головная проектная организация ГСПИ-11. В третьем квартале 1945 года началась проработка двух вариантов конструкций атомной бомбы: РДС-1, атомный заряд, копирующий американский атомную бомбу, действующий по принципу сжатия делящегося материала (плутния-239), используя так называемый «метод имплозии», и РДС-2 – атомный заряд, действующий по принципу «пушечного сближения частей делящегося материала урана-235 – метод выстрела». РДС-1 содержала плутониевую полую сферу из двух половин, окруженную обычным взрывчатым веществом. При взрыве взрывчатки плутониевая сфера мгновенно сжималась, переходя в надкритическое состояние, происходил ядерный взрыв.

Для разработки конструкции заряда РДС-1 были привлечены главный конструктор Московского авиационного завода № 300 В.А. Турбинер и старший инженер-конструктор Н.А. Терлецкий. Каждый из них работал независимо от другого – Турбинер в Лаборатории № 2, а Терлецкий в НИИ-6. Доступ посторонним в их кабинеты был строго запрещен. Первые наброски конструкции заряда и самой бомбы делали без какого-либо технического задания (ТЗ), только по устным указаниям Ю.Б. Харитона, который был назначен Главным конструктором атомного проекта.

Даже кратко биография Ю.Б. Харитона звучит как увлекательный роман о жизни, науке и истории. Отец – журналист, литератор, мать – актриса с непростой судьбой, дядя – историк. Сестра – тоже литератор, почти официальный летописец литературной группы «Серапионовы братья», где блистали К. Федин, Н. Тихонов, В. Шкловский, В. Каверин.

Скромность «ЮБ», как тепло между собой называли его все, кто знал или работал рядом с ним, всегда производила ошеломляющее впечатление.

Встретить на заре юности даже одного Учителя – редкая удача. У Харитона их было три: вначале он стал учеником совсем молодого тогда Н.Н. Семенова, с которым был очень дружен. Но кроме него Юлий Борисович учился у А.Ф. Иоффе в Физтехе, у Резерфорда в Кембридже. Впрочем, вряд ли здесь можно говорить только об удаче – все свои успехи и удачи он обеспечивал большим трудом, без которого не были бы возможны ни семинар у Иоффе, ни заграничная командировка в Кембридж.

Оказавшись в Англии, в Кавендишской лаборатории Резерфорда, Харитон занялся проблемой, в которой ярко проявилась синтетичность его натуры. Вместе с Ли он исследовал пределы световой чувствительности человеческого глаза, отыскивая ту, почти неуловимую, грань между светом и тьмой, которую еще способен уловить своим естеством человек. Проблема одновременно и физическая, и биологическая. Но еще и очень символическая: поиск истины на пределе возможного, стремление к свету знания в его малейших проявлениях.

В 45-м году Харитон – зрелый физик, но еще молодой, полный сил и жизни человек – был отправлен в Германию в спецкомандировку. В провинциальной немецкой церкви перед ним выстроились ряды ярко-желтых металлических бочек с окисью урана, атомным сырьем Гитлера, так и не пригодившимся ему…

Это был человек исключительной интеллигентности, всегда доброжелательный, въедливо любознательный до мелочей, требовательный к точности и аккуратности в работе, это был человек широчайшего кругозора и интересов. Его порядочность ярко проявилась и в самое трудное время для Коммунистической партии, в то время, когда некоторые «интеллигенты» сжигали свои партбилеты. Юлий Борисович до конца своей жизни оставался коммунистом.

Место «ЮБ» в нашей атомной науке и технике (прежде всего – в сфере ядерных вооружений) совершенно уникально. Оно уникально и в истории науки и цивилизации вообще. Чуть ли не полвека один и тот же человек стоял во главе крупнейшего по масштабам и значению дела. От И.В. Сталина и Л.П. Берии – до печально известных Горбачева и Ельцина – разрушителей государства. От самых первых идей и замыслов – до мощнейшей отрасли и стратегических ядерных сил. И еще одно, с чем имя Харитона неразрывно связано навсегда – ВНИИ экспериментальной физики в городе, начало которому положил тоже Ю.Б. Харитон. Городе, сменившем вереницу имен, но всегда остававшимся тем, чем сделало его дело Харитона – первым и главным центром отечественного ядерного оружия.

«Секретно знаменитый» научный руководитель «секретно знаменитого» Объекта в «секретно знаменитом «Лос-Арзамасе» – такова судьба человека, долгие годы имевшего тоже «секретно знаменитые» три Звезды Героя Труда, ордена, лауреатские звания и медали, депутат Верховного Совета СССР. Лишь в день восьмидесятилетия, удостоенный Академией наук медали им. М.В. Ломоносова, он начал становиться известным уже публично. В печати появились скупые статьи и первые современные фотографии. Имя Харитона входило в живую, доступную всем историю Отечества.

Есть люди, о которых говорят: они породнились с веком. Ю.Б. Харитон относится к тем редчайшим счастливцам, о которых можно сказать большее: они создали свой век! «Двадцатый век – век атомный» – это давно стало расхожей фразой. Но атомный век – это и есть Харитон. Без преувеличений и натяжек.

Конечно, в атомной эпопее века – немало блестящих имен. Однако нет имени, более символичного и прочного. Есть фотография недавнего времени: громадная (воистину «динозавр эпохи раннего атома») первая советская атомная бомба РДС-1 и щуплая фигура Харитона, опершийся на нее невесомой своей рукой. На расстоянии вытянутой руки – вся атомная история Родины, от первой Бомбы до Главного научного руководителя отечественной атомной науки. Символ простой – как и сам Юлий Борисович, и одновременно величественный. И емкий – как век, создавший Харитона и такими, как Харитон, созданный. Эпоха, мощностью в один Харитон…