Иван Никитчук - Освобождение дьявола. История создания первой советской атомной бомбы РДС-1

Великая Россия невозможна ни без светлой памяти о Харитоне, ни без того оружия, которому он себя посвятил…

Первые модели (в масштабе 1:5) сферического заряда, разработанного Терлецким, были изготовлены и успешно испытаны летом 1946 года на Софринском полигоне под Москвой. После этих экспериментов конструкторы приступили к прорисовке заряда натурных размеров. Все исходные данные им сообщал лично Ю.Б. Харитон.

В.А. Турбинер изучил размеры и устройство бомболюков отечественных тяжелых бомбардировщиков, затем приступил к разработке конструкции самой бомбы по составным элементам, разработанным Терлецким, и элементам задействования атомного заряда, проработанным конструкторами смежных предприятий (НИИ-6, НИИ-504, завода № 330, ОКБ-700, завода № 48, ГСКБ-7 и др.)

13 сентября 1945 года СНК СССР принимает решение о реконструкции завода № 12 (г. Электросталь) для производства урановых блоков реакторов.

1 декабря 1945 года СНК СССР принимает решение о создании комбината № 817 (сегодня это комбинат «Маяк», г. Озерск Челябинской области) в составе объекта «А» – промышленного реактора, объекта «Б» – радиохимического завода, объекта «В» – металлургического завода по производству деталей из плутония. Одновременно вышло постановление СНК СССР о создании комбината № 813 (ныне Уральский электромеханический завод, г. Новоуральск) для разделения изотопов урана газодиффузионным способом.

Вскоре в лабораторию № 2 начали поступать урановые и графитовые блоки для сооружения опытного реактора Ф-1. Работа предстояла трудоемкая, высокоточная, так как требовалось создать сферическую полость диаметром 6 метров из графитовых блоков с равномерно размещенными в них урановыми блоками с тремя вертикальными каналами для стержней управления цепной реакцией.

25 января 1946 года снова состоялась беседа Сталина с Курчатовым. Беседа продолжалась один час с 19.30 до 20.30 вечера. Присутствовали Сталин, Молотов и Берия.

Войдя в кабинет, Курчатов отметил усталый вид Сталина, вид больного человека. И, действительно, Сталин болел. Сказались напряжения и перегрузки военных лет и, конечно, возраст… Летом 1946 года он уедет на юг – впервые с 1937 года…

– Присаживайтесь, пожалуйста, Игорь Васильевич. – пригласил Сталин Курчатова, протягивая ему для приветствия руку.

После короткой паузы Сталин продолжил:

– Мы пригласили вас, Игорь Васильевич, чтобы обменяться мнениями о ходе работ по урановой бомбе, услышать от вас, что еще мы может и должна сделать, чтобы поддержать ученых. Нам интересно ваше мнение об эффективности деятельности созданных государственных органов управления атомным проектом. Может быть что-то надо поправить… Наука, ученые были в центре внимания Советской власти с самого ее начала. В этом смысле велика роль и значение Владимира Ильича Ленина. Именно он, а никто другой, был инициатором оказания материальной помощи нашим ученым в самый тяжелый период разрухи, Гражданской войны, голода, холода. Ленин распорядился изыскать возможности для обеспечения ведущих ученых продовольственными пайками, денежными средствами для ряда лабораторий, чтобы они могли продолжить исследования… Он понимал, что без науки, без ученых у нас нет будущего… Ленин связывал с наукой, с ее развитием большое будущее нашей страны. Да и Ленин сам был гениальным ученым, настоящим вождем нашего народа…

Кстати, об этом мало кто знает, но Ленин еще в 1918 году на встрече с русским учёным Винтером попросил начать активную работу в ядерной энергетике, и в том же году предложил Академии наук организовать исследования в области ядерной энергетики…

Сталин замолчал, затягиваясь трубкой. Казалось, он продолжает о чем-то думать, вспоминать…

– Мы должны это помнить, – продолжил Сталин. – Слушаем вас, товарищ Курчатов.

– Прежде всего, товарищ Сталин, хочу выразить огромную благодарность от всех ученых, занятых в проекте, за поддержку. Главное – дело приобрело ускорение с принятием известного вам постановления ГКО о создании государственных органов управления всем комплексом работ по созданию атомной бомбы и атомной отрасли. Многие вопросы теперь решаются быстро, без проволочек. Стали поступать необходимые материалы и приборы. Мы рассчитываем, что к концу года запустим опытный атомный реактор, который позволит нам отработать все процессы наработки плутония в промышленном реакторе, к строительству которого тоже приступаем. Финансирование работ идет нормально, но мы стараемся излишней тратой средств не злоупотреблять, понимая всю сложность ситуации в стране в целом…

– Товарищ Курчатов, – несколько раздраженно зазвучал голос Сталина, – сложной ситуацией в стране мы сами займемся. Ваша задача, как можно быстрее дать стране атомную бомбу. Для нас это вопрос жизни и смерти. Не успеем сделать это оружие, может оказаться, что не потребуются вообще никакие средства. Мертвым ничего не нужно. Мы требуем от вас одного – урановую бомбу, и под эту задачу, по основным ее направлениям, готовы выделить любые средства. Не ищите дешевых путей, ищите пути эффективные, ведущие к быстрому достижению главной цели. И в этом мы окажем вам всяческую поддержку…

– Я знаю, – уже привычным, ровным голосом продолжал Сталин, – что наши ученые очень скромные люди, и они, увлеченные любимым делом, порой даже не замечают, что живут плохо… Наше государство, наши люди, действительно, сильно пострадали в годы войны. Живем бедно… Но ради большого дела, ради самосохранения, наверное, можно сделать так, чтобы несколько тысяч человек, от успеха дела которых зависит сама жизнь многих миллионов, не испытывали ни в чем нужду. Чтобы у них были дачи, чтобы были автомобили, чтобы они могли отдохнуть…

– Сейчас не до отдыха, товарищ Сталин…

– Вы не правы, Игорь Васильевич. Мы обязаны обеспечить такие условия работы, чтобы и дело спорилось, и людей сберечь не только для сегодняшнего дня, но и для решения будущих задач, которые, я уверен, будут не менее сложными и трудными… Загнанных лошадей принято пристреливать. Нам бы этого не хотелось. На вас ложится вся ответственность за успех дела. Я предлагаю вам продумать систему премирования тех, кто особо отличится при выполнении заданий. Надо ценить людей…

Сталин замолчал, о чем-то задумавшись.

– Я вспомнил один случай в Сибири, – продолжил он, – где я был одно время в ссылке. Дело было весной, во время половодья. Человек тридцать ушло на реку ловить лес, унесенный разбушевавшейся рекой. К вечеру вернулись они в деревню, но без одного товарища. На вопрос о том, где же тридцатый, они равнодушно ответили, что тридцатый «остался там». На мой вопрос: «Как же так остался?» они с тем же равнодушием ответили: «Чего ж там еще спрашивать, утонул, стало быть». И тут же стал один из них торопиться куда-то, заявив, что «надо бы пойти кобылу напоить». На мой упрек, что что они скотину жалеют больше, чем людей, один из них ответил при общем одобрении остальных: «Что ж нам жалеть их, людей-то? Людей мы завсегда сделать можем, а вот кобылу… попробуй-ка сделать кобылу». Вот вам штрих, что равнодушное отношение некоторых наших руководителей к людям, к кадрам и неумение ценить людей – это пережиток старого царского времени. От него нам надо избавляться, товарищ Курчатов…