Василий Цветков - Белое дело в России, 1920–1922 гг.

Но и Окулич, в свою очередь, представил 5 декабря в Государственный департамент сведения о «своеволии, грабежах и захватах, которые творят японские военные власти на Дальнем Востоке при полном, невольном попустительстве Приамурского Правительства, в особенности на русском Сахалине». Оформив данные сведения в виде доклада на имя Ч. Юза и разослав его американским сенаторам и российским послам, Окулич завершил свой текст следующими заявлениями: «Настоять перед Правительством Японии о выводе японских войск с русской территории. Возвратить Приамурскому Правительству захваченное русское оружие, различные военные и гражданские материалы, фонды, незаконно присвоенные японскими властями в Сибири».

Однако подобные «разоблачения» существенно осложнили не столько положение японской делегации, имевшей самостоятельный статус, сколько претендовавшей на выражение «общероссийских интересов» делегации Приамурского правительства. После соответствующего протеста Владивостоку со стороны Японии, Колесников, при поддержке Меркулова, вынужден был дезавуировать поступок Окулича, заявив о лишении его полномочий политического представителя. Это решение совпало с его собственными намерениями и, сложив с себя дипломатические поручения, он уехал из Вашингтона в Бостон, где проживала его семья. При этом статус Представителя казачьих войск Азиатской России в САСШ за ним сохранялся [1125] ГА РФ. Ф. 5881. Оп.1. Д. 410. Лл. 54–56. .

В общем, несмотря на отказ в признании статуса как ДВР, так и белого Приморья, реальным результатом работы Вашингтонской конференции стало обострение обсуждения вопроса о полном выводе японских войск с российской территории. Но если для ДВР подобное решение было принципиально важным, то для белого Приморья лишение всякой военной поддержки со стороны Японии могло оказаться роковым.

Отсутствие внешнеполитических успехов и остановка наступления «белоповстанцев» не могла не отразиться на положении белого Приморья. Примечательно, что и военные действия против ДВР и свои дипломатические усилия Правительство не только не согласовывало с Народным Собранием, но даже и не информировало своевременно о них. Подобное отношение к «представительному органу» беспокоило многих членов «парламента». Назревали предпосылки будущего политического кризиса.

Вскоре к неудачам во внешней политике добавились неудачи на фронте. К началу февраля 1922 г. Хабаровский поход остановился, а затем войска ДВР перешли в контрнаступление. После успешных для них боев под Волочаевкой, 14 февраля «белоповстанцы» оставили Хабаровск, под угрозой охвата города красными и разрыва железнодорожного сообщения со Спасском. По воспоминаниям капитана Бафталовского, «генерал Молчанов, пользовавшийся диктаторскими полномочиями и самолично управлявший и командовавший всеми частями Армии Хабаровской группы, донося Командующему Армии генералу Вержбицкому только то, что считал нужным, принимает решение оставить Хабаровск и спешно отходить на юг, в район к северу от станции Бикин».

Вержбицкий предполагал удержаться на линии рек Бикин, Иман и Уссури, где следовало построить укрепленные рубежи, однако остановить отступление «белоповстанцев» не удалось и в середине марта их подразделения достигли станции Уссури, с которой начиналась операция, а 27 марта 1922 г. отошли к Владивостоку. «Хабаровский поход» завершился [1126] Бафталовский И. А. Приморская эпопея. 19.1.1922 г. // Частная коллекция, с. 8. .

Престиж Правительства в армии резко упал. Меркуловых обвиняли в «преступной авантюре». В то же время Правительство стало усиливать свою власть. В «Рождественские каникулы», 11 января 1922 г. были проведены перемены в составе Совета управляющих. Ушли со своих постов Иванов и Лихойдов. Последний, правда, заменил Андрушкевича («казавшегося слишком правым») в должности Председателя Народного Собрания. Собрание этот выбор вполне удовлетворил, однако занявший место премьера В. П. Разумов вызвал явное недовольство «парламентариев». По мнению Вс. Иванова, «вокруг вопроса об удалении из состава кабинета В. Ф. Иванова и К. Т. Лихойдова загорается первая распря между Советом и Правительством, переходящая в форму борьбы Народного Собрания за Парламентаризм». «Склонный вначале уступить и удалить из кабинета Лихойдова… В. Ф. Иванов, однако, оказывает сопротивление Правительству и уходит сам из состава кабинета. Правительство на его место выдвигает приглашенного им и Народным Собранием С. И. Ефремова (бывшего инженера-золотопромышленника с Амура . – В.Ц. )».

Была предпринята попытка возрождения отдела кадетской партии, во главе которого должен был стать бывший секретарь Петроградского партийного комитета Н. А. Митаревский. Для кадетов это было тем более важно, поскольку в Собрании фактически «звучал голос» только одного – наиболее активного представителя партии – Л. А. Кроля. В этих условиях «конфликт властей» становился неизбежным. По воспоминаниям Руднева, «март, апрель и май – шла непрекращающаяся борьба между Правительством и Народным Собранием, к главарям которого в конце концов примкнули каппелевцы, делавшие политику: генералы Пучков, Вержбицкий, Молчанов и др.». В его оценке, «до ноября (1921 г . – В.Ц. ), приблизительно, Народное Собрание всецело поддерживало Правительство, и лишь к Рождеству отношения эти испортились, вследствие нежелания Членов Правительства, а в частности – братьев Меркуловых, не только подчиниться Совету Несоциалистического Съезда, который в лице его Председателя Н. А. Андрушкевича пытался это сделать, а даже и считаться с ним» [1127] Руднев С. П. Указ. соч., с. 402, 430–431. .

Весьма широко стал трактоваться в этой связи пункт 4 «Положения о Народном Собрании», предусматривавший «ответственность» кабинета министров. Говорилось уже не о «юридической ответственности», а об «ответственности политической». А это уже, по справедливому замечанию Вс. Иванова, был прямой путь к требованиям «ответственного министерства», столь памятного по драматическим временам, предшествовавшим февральским событиям 1917 года.

В конце декабря Собрание стало все более активно заявлять о своей «самостоятельности». Развернулись споры о значении парламентской поддержки в отношении «сражающейся армии». Собрание настаивало на важности создания военно-морской комиссии, оспаривая тем самым полномочия Правительства единолично контролировать вооруженные силы. Выражая «самостоятельную» позицию, Собрание в ответ на указ Правительства о роспуске на Рождественские каникулы (22 декабря 1921 г.) закончило работу сессии, но не стало прерывать деятельность парламентских комиссий и совета старейшин.