Василий Цветков - Белое дело в России, 1917–1919 гг.

История Астраханской армии также началась летом 1918 г. Ее формирование происходило на Дону, в районе станиц Великокняжеской и Торговой. Первоначальной целью армии было привлечение в ее ряды калмыков и астраханских казаков «по мере освобождения Астраханской губернии». Возглавлял губернию провозгласивший себя астраханским атаманом ротмистр (произведенный астраханским Войсковым Кругом в полковники) Д. Д. Тундутов. Тогда как нойон (князь) Тундутов был более всего озабочен решением войсковых проблем и утверждения статуса калмыков в составе астраханского и донского казачества, командующий армией генерал Павлов был вдохновлен идеей создания монархической армии. В этом его поддерживало Бюро монархического блока и «Наша Родина». Проект военно-политической программы, предложенный монархическим блоком, в первых своих пунктах повторял общие для Южной армии положения: «восстановление в России Монархии в лице законного Государя Императора Николая Александровича или его законного наследника без Учредительного Собрания», «борьба со всеми противниками восстановления Монархии». Новым было «примечание»: «Определенная, отчетливая постановка вопроса о восстановлении Монархии имеет чрезвычайно важное значение для Астраханского Войска, которое и ныне верно своим принципам». Предполагалось развернуть несколько «астраханских армий» под общим руководством войскового атамана. Их численность планировалось довести до 25 тыс. казаков и 60 тыс. добровольцев. Пункт о «выработке общего плана и согласования действий армий и отрядов» следовало осуществить посредством взаимодействия с частями Южной и Русской Народной армий. Политическое руководство в армии осуществлял бывший служащий Российского отделения Красного Креста И. А. Добрынский.

Но для реализации монархической программы генералу Павлову, вопреки «примечанию», пришлось преодолевать сопротивление и астраханца Тундутова, и войскового начальника штаба подполковника Рябова-Решетина. По записям в дневнике генерала можно представить, что калмыцкий нойон считал планы будущего политического устройства России «пустяками», но при этом «вздумал указывать, как Россия должна управляться – Конституция, автономия и проч.». Еще определеннее высказывался Рябов-Решетин. В рапорте от 13 сентября 1918 г. на имя Павлова, одобренном Тундутовым, подполковник Генерального штаба заявлял, что «при настоящем весьма сложном политическом положении я нахожу, что договор, заключенный с Монархическим блоком, необходимо временно не публиковать, так как коренная часть войска, несмотря на свою консервативность, далеко еще не подготовлена к открытому провозглашению в войске принципа монархии, и в интересах дела необходима постепенная подготовка, которая, по моему глубокому убеждению, даст вполне положительные результаты… будучи лично убежденным монархистом, я считаю, что резкими и преждевременно открытыми действиями можно лишь испортить дело…» (57).

Вероятно, под влиянием подобных заявлений монархический лозунг не стал выдвигаться – в качестве единственного – в Астраханской армии. Ее судьба повторяла судьбу Южной армии (Воронежского корпуса). После тяжелых боев рубежа 1918–1919 гг., значительных потерь среди личного состава подразделения астраханцев вошли в состав ВСЮР. Генерал Павлов в 1920 г. стал командиром 4-го Донского конного корпуса (приняв командование от генерал-лейтенанта К. К. Мамантова) и виновником его гибели во время боев на Маныче в феврале 1920 г. Не изменив своим убеждениям, генерал продолжал утверждать идеи «борьбы с масонством», «либерализмом и социализмом», «восстановления легитимизма» – типичные для части монархической эмиграции.

Русская Народная армия (позднее – Саратовский корпус Донской армии) формировалась летом 1918 г. на царицынском направлении. Бывший начальник ударных соединений Западного фронта полковник В. К. Манакин был назначен приказом атамана Краснова на должность саратовского губернатора. За счет мобилизаций ему удалось пополнить восстанавливаемые кадровые части нескольких полков Русской Императорской армии. Но, понеся тяжелые потери в боях под Царицыном, корпус в марте 1919 г. полностью вошел в состав ВСЮР (58).

Со стороны Добровольческой армии, победоносно завершавшей в это время бои на Северном Кавказе, отношение к формируемым армиям было негативное. В одной из штабных директив подчеркивалось: «Отношение Добровольческой армии к «Южной», «Астраханской», «Народной» и прочим армиям, формируемым под германской опекой и на германские деньги, – безусловно отрицательно; вести пропаганду против поступления офицеров в ряды этих армий не только можно, но и должно». Несмотря на столь категоричное заявление, уже в октябре 1918 г. киевские отделы Национального Центра, Союза Возрождения России и СГОР выступали за передачу данных формирований под контроль Добровольческой армии, тогда как Монархическое бюро требовало сохранения контроля за собой (59).

Такова была судьба частей Особой Южной армии. Не останавливаясь на военной стороне их истории, следует отметить как неудачный политический опыт провозглашение легитимистских лозунгов, что при всей к ним приверженности со стороны части политической элиты было все-таки неубедительным и «преждевременным» для «общества». Однако все более очевидной становилась тенденция укрепления единоличной власти, проявившаяся и на белом Юге, и в Сибири. В правых и центристских кругах востребованной становилась не монархическая власть сама по себе, а единоличная модель управления – военная диктатура.

Недостатки формирования «монархических армий» тем не менее не затронули авторитета графа Келлера. Он продолжал оставаться единственным наиболее приемлемым для монархических политиков военачальником. В октябре 1918 г. на Украине появились представители т. н. Совета Северной обороны, связанные с северной монархической группой Маркова 2-го. Они предложили Келлеру отправиться в Псков и возглавить Северную армию, создаваемую по аналогии с Южной (под теми же политическими лозунгами). Другими отправными пунктами для будущего наступления считались Вильно и Могилев. Граф согласился с предложением и стал готовиться к отъезду из Киева. При содействии князя А. Н. Долгорукова гетманское правительство открыло кредит на создание новой армии. Однако из-за задержки с оформлением пропуска в германской комендатуре в начале ноября 1918 г. отъезд в Псков так и не состоялся.

Если Особая Южная армия создавалась при активной поддержке атамана Краснова, то Северная армия стала создаваться при участии Добровольческой армии. Необходимо отметить, что решение о командовании Северной армией было принято Келлером только после получения на это письменного согласия со стороны Деникина. 2 ноября 1918 г. Келлер запросил Деникина о «признании его командующим Северной, Псковской армией» и об определении «полномочий». Незамедлительно был послан ответ, в котором командующий Добрармией «приветствовал Северную армию» и «признавал графа Келлера командующим, с правами командующего отдельной армией» (по Положению о полевом управлении войск). Признавалось «необходимым использовать все силы и средства Северной и Северо-Западной России». Генералу Ломновскому предписывалось установить тесное взаимодействие с Келлером, «немедленно стать официальным и главным представителем Добровольческой армии и объединить управление добровольческими частями в Малороссии, принять меры к охране военных складов» и «получать средства для своей деятельности у Украинского Правительства» (60). Подобная координация действий доказывает не только стремление к более тесному взаимодействию всех существовавших в то время антибольшевистских сил, но и отсутствие у графа какого-либо отчуждения по отношению к командованию Добровольческой армии, непримиримых разногласий с ним по вопросу о будущей «форме правления» в России. Несомненно, способствовали этому и результаты поездки в Екатеринодар в августе 1918 г., переговоры с Алексеевым и Деникиным. Именно Северной армии под командованием Келлера предназначалось нанесение удара на Петроград в соответствии с разработанным штабом Добрармии комбинированным наступлением на «центры Советской России» (подробнее об этом – в предыдущем разделе).