Василий Цветков - Белое дело в России, 1917–1919 гг.

Тесные контакты с Омском поддерживал и расширял РПК. Через Карташова («политическую фигуру № 1», каковым он считался в окружении генерала Юденича) сохранялась связь с белым Югом, с парижским РПС и с Российским правительством. 25 мая 1919 г. Карташов отправил письмо в Омск министру внутренних дел В.Н. Пепеляеву, в котором подробно охарактеризовал положение на белом Северо-Западе. В частности, он писал: «Первейшая задача политического совещания – это быть представительным органом, берущим на себя государственную ответственность в необходимых переговорах с Финляндией, Эстонией и прочими новоявленными малыми державами. Без таких ответственных переговоров и договоров невозможна никакая кооперация наша с ними против большевиков».

Второй, гораздо более перспективной, задачей для РПК считалось обеспечение функционирования «зачаточного временного правительства для Северо-Западной области». «Пришлось ограничиться, – писал Карташов, – подбором минимального количества лиц, не могущих вызвать против себя возражений в русской среде, и в Париже, и у Антанты. Таким образом, в Совещании оказались: Юденич – как председатель Совещания, я (Карташов) – заместитель председателя (иностранные дела), Кузьмин-Караваев (юстиция и агитация), генерал Кондарев – начальник штаба Юденича, генерал Суворов (работавший в Петрограде с Национальным Центром и стоящий на его платформе) – военные дела, внутренние дела и пути сообщения; Лианозов (промышленник-нефтяник, юрист по образованию, человек прогрессивный) – торгово-промышлен., труд и финансы. В дополнение и помощь к этим лицам идет второй, политически не ответственный ряд специалистов, ведающих в качестве «товарищей министров» пути сообщения, финансы, агитацию и др. Так готовимся к событиям. Сенатор С. В. Иванов разрабатывает вопрос о гражданском управлении Петроградом в области муниципальной» (14).

Действительно, представительство в РПК не без основания могло претендовать на роль «временного правительства для Северо-Западной области». Фигуры руководителя военной организации при петроградском отделе ВНЦ генерал-майора М.Н. Суворова, профессора права, сенатора, кадета В.Д. Кузьмина-Караваева, сенатора С. В. Иванова, известного юриста, профессора, бывшего адвокатом на ряде политических процессов (начиная от «дела 1 марта 1881 г.») Е.И. Кедрина, владельца бакинских нефтепромыслов, директора Русского нефтепромышленного общества С. Г. Лианозова, наконец, самого Карташова были достаточно авторитетны (15). Комитет установил в Петрограде контакты с подпольем ВНЦ, возглавлявшимся бывшим гласным городской думы, инженером В. И. Штейнингером, и с петроградским отделом СВР (руководители – меньшевик В. Н. Розанов и член ЦК партии народных социалистов В. И. Игнатьев). Этому помогали, в частности, сохранявшиеся контакты генерала Суворова с СВР, ВНЦ и даже с эсеровской военной организацией. По донесениям разведки, «население Северо-Западных губерний поголовно настроено против большевиков и окажет поддержку не только армии, но и любому правительству, заменившему советскую власть».

Считалось, что в отличие от «финляндской группы» РПК «псковская группа» не имела необходимого «политического веса» для работы в качестве общепризнанного белого правительства. По оценке Карташова, «местные из псковско-эстонского района, более чем скромные, общественно-политические люди и, особенно, местные военные работники очень обижались, что им «навязывают» какое-то «начальство сверху», из гельсингфорских кабинетов. Не понимали они, что под их имена никто медного гроша не дал бы для всероссийского дела и что без генерала Юденича они остались бы в чистом виде только наемниками эстонцев в узкоэстонских и антирусских интересах… Только появление в Финляндии Русского Комитета с генералом Юденичем, имевших вес в глазах Парижского Политического Совещания и Омского правительства адмирала Колчака и непосредственно сносившихся с ними, вывело русское боевое дело на северо-западе из провинциального тупика» (16).

Карташов, при всей резкости оценки, справедливо отметил такой недостаток «псковско-ревельской группы», как отсутствие в ее среде заметных политических фигур, способных к выражению «общероссийских интересов». Действительно, ее состав, из которого позднее сформировалось Северо-Западное правительство, говорил сам за себя: бывший владелец небольшой банкирской конторы в Петрограде, присяжный поверенный Н. Н. Иванов (министр общественных работ), бывший мировой судья в Петрограде, кадет К. А. Александров (министр внутренних дел), псковский городской голова и первый председатель Псковского комитета общественной безопасности (1917 г.) Ф. Г. Эйшинский (министр продовольствия), бывший председатель псковской уездной земской управы П. А. Богданов (министр земледелия), председатель финансовой комиссии псковской городской думы, член Псковского комитета общественной безопасности В. Л. Горн (Государственный контролер), председатель комиссии по народному образованию г. Пскова (1917 г.) и председатель Псковской городской думы Ф. А. Эрн (министр народного просвещения), бывший председатель Петроградской губернской земской управы, глава т. н. «крестьянской группы» депутатов IV Государственной Думы, член Всероссийского Церковного Собора И.Т. Евсеев (министр исповеданий и преемник Александрова на посту министра внутренних дел), инспектор Ревельской гимназии и председатель учительского союза в Ревеле А. С. Пешков (министр общественного призрения), член Правления Русского Совета в Ревеле М. М. Филиппео (министр почт и телеграфа). Этот перечень в какой-то степени подводит к суждению о некой «провинциальной ограниченности» т. н. «областных» правительств в Белом движении. Но подобный «упрек» ставился, как уже отмечалось, и Российскому правительству в Омске. Нельзя, однако, отрицать, что военно-политические структуры, опиравшиеся на местные земское и городское самоуправления, использовавшие опыт «представителей общественности», оказывались нередко более жизнеспособными, чем их «оппоненты» из «политической элиты», «старой бюрократии». Да и понимание стратегической важности Северо-Западного фронта у «ревельцев» и «псковичей» было не меньшим, чем у «финляндцев».

В памятной записке военного инженера полковника Третьякова, содержащейся в архивных фондах генерала Щербачева, прямо говорилось о необходимости скорейшего наступления на Петроград со стороны Нарвы-Ямбурга и Пскова. «Путь к Петрограду от базы Ревеля короток. Пройти этот путь потребует немного времени… Взятие Петрограда – не взятие далеких южных и восточных городов – это взятие центра, бывшего 200 лет столицей, глубоко отмеченного в народном сознании, центра притом находящегося под ближайшим влиянием демонстраций и ударов со стороны союзных эскадр». Следовало, значит, опираться на кадры Ревельского добровольческого отряда, который мог бы стать ядром русских антибольшевистских формирований (17).