Василий Цветков - Белое дело в России, 1917–1919 гг.

Говоря о геополитических планах Белого движения, нельзя не отметить и отношения в его кругах к создавшейся после Первой мировой войны системе Лиги наций. Несмотря на явное желание принять участие в работе этой международной организации, российские политики и дипломаты в целом скептически относились к перспективам межгосударственного сотрудничества. Так, по мнению Сазонова и Нератова, противоречия между отдельными государствами настолько сильны, что вряд ли возможно избежать возобновления различных, в том числе и военных, конфликтов. «Пройдет, вероятно, немало времени, прежде чем Лига Наций, – считал Сазонов, – превратится из юридической фикции в организм, имеющий реальное существование». «Механизм» международных соглашений и арбитража еще слишком слаб, чтобы служить действенным «противовесом» агрессивным намерениям отдельных стран (15).

Немаловажное значение, с точки зрения оказания военной помощи Белому движению, имела деятельность военно-морской комиссии РПС во главе с генералом Щербачевым и его начальником штаба генерал-майором Н. Н. Головиным. Официальный статус Щербачева первоначально определялся как «Военный Представитель Армий Юга России при Союзных Правительствах и Союзном Верховном Командовании» (поскольку он получил полномочия от генерала Алексеева письмом от 31 июля 1918 г. № 136), а затем как «Военный Представитель Верховного Главнокомандующего при Союзных Правительствах и Союзном Верховном Командовании» (что означало переход в подчинение адмиралу Колчаку). При комиссии были созданы также отделы по делам военных и военнопленных (председатель – контр-адмирал С. С. Погуляев) и по заграничному снабжению русских армий (во главе с генерал-лейтенантом Э. К. Гермониусом). Кроме того, в подчинении у Щербачева был отдел в Берлине во главе с генерал-лейтенантом Н. А. Монкевицем и особое военное представительство в Румынии во главе с генерал-лейтенантом А. В. Геруа. Поддерживалась регулярная телеграфная переписка с Екатеринодаром, Таганрогом и Омском. Свою задачу сам Щербачев так определял в одном из писем Деникину (11 октября 1918 г.): «Лично отправившись в Париж, в центр союзной политической и командной власти, при помощи своих ранее создавшихся и во время войны уже из Ясс (ставки Румынского фронта) поддержанных отношений, начиная с маршала Фоша и многих деятелей Франции и Англии, работать на пользу русского дела, и в первую очередь на пользу Добровольческой армии». Параллельно дипломатическим представительствам, Щербачев выступал за воссоздание сети военных агентов в различных странах, подчиненных ему и обладающих полноценными полномочиями в пределах своей компетенции: «Как С.Д. Сазонову, так и мне союзниками оказывается полное доверие, они охотно идут навстречу всем нашим пожеланиям».

Одна из очевидных заслуг Щербачева – организация отправки союзных воинских контингентов в Одессу. Ему удалось добиться от Главнокомандующего армиями союзников в Румынии, Трансильвании и на Юге России генерала Бертелло («имеющего личную поддержку от Клемансо») расширения фронта в направлении

Одессы и Херсона. 16 ноября 1918 г. в письме Деникину Щербачев отмечал, что «для оккупации Юга России будет двинуто настолько быстро, насколько это только возможно, 12 дивизий… дивизии будут французские и греческие». По словам генерала, предполагалась следующая последовательность действий: «По прибытии союзных войск, кроме Одессы и Севастополя, которые будут несомненно заняты… союзники займут быстро Киев и Харьков с Криворожским и Донецким бассейнами, Дон и Кубань, чтобы дать возможность Добровольческой и Донской армиям прочнее сорганизоваться и быть свободными для более широких активных операций». В письме от 20 ноября Щербачев развивал свой план дальше: «Независимо от энергичных и решительных действий на Юге, предположено наступление англичан на Петроград и высадка десанта в одном из портов Балтийского моря, наступление японцев и американских войск в Сибири и содействие польских войск на Западе, таким образом, большевизия будет окружена плотным кольцом, после чего будет предъявлен решительный ультиматум большевикам». И хотя реальная союзная помощь оказалась весьма далека от тех размеров, про которые сообщал Щербачев, и никакого «окружения большевизии» не произошло, показательно само стремление генерала организовать военную интервенцию и относительно бесперебойные поставки оружия и снаряжения. По плану Щербачева, оптимальным было создание «4–5 армий – 1) Добровольческая, 2) 1–2 армии на Дону и 3) Две армии в Малороссии и Новороссии». По словам Щербачева, Бертелло «высказывал, что до сформирования Всероссийского правительства и назначения соответствующих административных лиц лучше предоставить работу существующей администрации, кроме лиц, враждебных союзникам». Штаб Добрармии (стратегический доклад от 3 декабря 1918 г.) считал, что для оптимального обеспечения тыла белых армий, продвигающихся к центру России, необходимо 18 пехотных и 4 кавалерийских дивизий, которые сами «ни в каких активных действиях не должны будут принимать участие».

Однако вскоре Щербачев, как и другие российские политики в Зарубежье, убедился в сложности таких актов, как интервенция. В письме Деникину 23 февраля 1919 г. Щербачев отмечал готовность лидеров Франции и Италии принять участие в военных действиях, тогда как лидеры Англии, и особенно САСШ, крайне скептически относились к возможностям военного участия («при первых же моих сношениях с представителями Держав Согласия все они единогласно заявляли мне, что официальной помощи вооруженной силой они оказать, до окончательного решения этого вопроса мирной конференцией, не могут, но неофициально же готовы оказать полную материальную поддержку»). Вывод генерала сводился к возможности развития неформальных контактов с союзными структурами для получения снабжения и, одновременно с этим, необходимости создания вооруженных частей, которые можно было бы направить в Россию. Одним из первых среди военно-политического руководства Белого дела он отметил перспективу использования воинских частей из славянских государств. Кроме того, им была выдвинута идея, поддержанная позднее Гучковым, создания воинских частей из бывших военнопленных Российской Императорской армии (кадровый офицерский батальон из пленных и создание на его основе 1–2 дивизий). Поставки оружия первоначально происходили преимущественно в счет оплаты за уже изготовленное по заказам еще Императорского правительства вооружение, а с осени 1919 г. в счет займов или путем прямой оплаты заказов на частных заводах или складах вооружения. Одна из таких сделок характеризовалась в советской официальной прессе как «кабальная». Однако приведенный текст телеграммы Угета Маклакову (см. приложение № 37) показывает, что сделка носила равноправный характер и не предусматривала передачи САСШ стратегических резервов российской казны.