Мария Чепурина - Гракх Бабёф и заговор «равных»

Существует еще одна расхожая цитата из письма к Бодсону: «Робеспьеризм это демократия, и два эти слова совершенно тождественны» {273} 273 Там же. С. 172. . Но взглянем, какие слова идут перед этими: «Эбертизм, по сути дела, существует только в Париже, и приверженцы его малочисленны, да и то он держится только на помочах. Робеспьеризм же распространен во всей Республике, среди всех разумных и проницательных людей и, естественно, во всем народе» {274} 274 Там же. .

Таким образом, Бабёф сознавал и признавал, что использует имена героев II года для привлечения их поклонников на свою сторону и одобряет якобинизм прежде всего из соображений политической выгоды, а также в качестве «исторического» обоснования своего проекта совершенного равенства.

Разумеется, подобная тактика не была бы возможной, если бы Бабёф не усматривал действительной близости между своей и якобинской программами. Теперь к чертам сходства, отмеченным в предыдущей главе, добавилось и еще одно — признание необходимости революционной диктатуры. Высказывания Бабёфа о народе-ребенке, нуждающемся в учителе, о неспособности масс самостоятельно выбрать разумный путь развития страны, об особой роли вождей — все это составляющие учения о диктатуре. Стоит обратить внимание и на то, что во фрагментах письма, приведенных выше, Бабёф отделял народ от «патриотов» и «разумных людей». Наконец, все в том же письме Гракх отметил, что, по его мнению, благая цель революции оправдывает ее насильственные методы: «Спасению 25 млн человек нельзя противопоставить заботу о нескольких сомнительных личностях. Возродитель нации должен видеть вещи в широкой перспективе. Он должен косить на своем пути все, что ему мешает, что загромождает этот путь, все, что может затруднить скорейшее достижение цели, которую он себе поставил» {275} 275 Там же. С. 171. .

Итак, от осуждения террора Бабёф перешел к признанию его необходимости. От желания создавать газету вместе с народом — к мысли о его неспособности ориентироваться в политике. От призыва немедленно ввести в действие Конституцию 1793 г. и демократические свободы — к идее диктатуры и ощущению себя вождем, занимающим особое положение.

Начиная с 3 марта 1796 г. (12 вантоза) начала выходить еще одна газета — L’Éclaireur du peuple, ou le Défenseur de 24 millions d’opprimés («Просветитель народа, или Защитник 24 миллионов угнетенных»). Буонарроти полагал, что ее автором был С. Дюпле, однако сохранившиеся рукописи нескольких номеров и сравнение стиля «Просветителя» со стилем «Трибуна народа», привели исследователей к выводу, что газету писал Бабёф: псевдоним Себастьяна Лаланда, «солдата республики», позволял ему хвалить «Трибуна народа» как бы со стороны {276} 276 Далин В. М. Комментарии к сочинениям Бабёфа // Бабёф Г. Сочинения. Т. 4. С. 584–585. . Для Бабёфа это был еще один способ показать, что он не одинок в своих убеждениях. Возможно, его знали как оптового распространителя «Просветителя»: сохранилось письмо, в котором разносчик газеты Легранн (Legrann) с улицы Монторгей просил у Бабёфа несколько номеров Лаланда для санкюлотов {277} 277 РГАСПИ. Ф. 223. Оп. 4. Д.139. Л. 59–60. . В целом «Просветитель народа» развивал те же мысли, что и «Трибун» {278} 278 Бабёф Г. Сочинения. Т. 4. С. 173–205. .

Итак, к концу зимы — началу весны 1796 г. идея организации вооруженного переворота уже полностью овладела Бабёфом. Теперь он больше не считал народ самостоятельным творцом истории и воспринимал его в качестве пассивной массы, неразумного существа, объекта, а не субъекта политики, восприимчивого к лживой пропаганде и нуждающегося в наставнике-вожде. Таким вождем Бабёф считал себя. Свою задачу и задачу других левых активистов он видел в том, чтобы привлечь симпатии народа к своей программе и снискать его поддержку. Окончательное принятие идеи диктатуры и тактические соображения толкали Бабёфа не просто к сближению, а уже к полноценному союзу с бывшими якобинцами, в частности робеспьеристами.

Мы рассмотрели основные идеи, излагавшиеся на страницах газет Бабёфа зимой 1795/1796 гг. В дальнейшем его проповедь коммунистического общества всеобщего равенства анализировалась многими авторами, в том числе на русском языке (см. Приложение). Однако имеющиеся в нашем распоряжении архивные материалы московского фонда Бабёфа (РГАСПИ. Ф. 223) дают возможность превратить этот монолог в диалог, познакомившись с откликами читающей публики на сочинения «Трибуна народа». Некоторые же из писем читателей Бабёф и сам опубликовал в своей газете. Для удобства изложения мы выделим четыре темы, которые встречаются в таких посланиях чаще всего. Подчеркнем, что в отличие от предыдущей главы, на сей раз классифицируются не сами письма, а именно темы, которые в них затрагиваются. Одно письмо может быть посвящено как одному вопросу, так и нескольким, и, соответственно, может рассматриваться в связи либо с одной темой, либо — с двумя-тремя.

1) Первая тема писем — выражение полного одобрения и поддержки «Трибуну народа». Таких хвалебных отзывов сохранилось довольно много, прежде всего потому, что Бабёф сам охотно публиковал их в своей газете, причем с каждым новым номером их количество возрастало.

Как «образец общественного мнения в департаментах» {279} 279 Там же. Т 4. С. 42. определил Бабёф два письма (или два отрывка из писем), напечатанные в № 36. Первое пришло из «одной южной армии» (правда, не уточнялось, какой именно), второе — из района Па-де-Кале. Авторы обоих одобряли политическую линию Бабёфа. Такой подбор публикуемых писем должен был показать, что Бабёфа читает и поддерживает вся Франция с юга до севера.

В № 38 был помещен отрывок из письма «группы патриотов» предместья Сент-Антуан, подбадривавших Бабёфа и призывавших его и впредь говорить только правду {280} 280 Там же. С. 82. . Там же приводились еще два письма, сообщавшие об огромной популярности газеты «Трибун народа» среди патриотов: первое пришло из Рейнско-Мозельской армии, второе — «с противоположного конца Республики» {281} 281 Там же. С. 94. . Тем самым вновь подчеркивалось, что у Бабёфа есть приверженцы в разных уголках Франции.

В следующем, тридцать девятом, номере появилось пространное письмо, обличавшее правительство и прославлявшее идеологию Абсолютного равенства {282} 282 Там же. С. 120–125. . В качестве автора указывался «некий равный, человек 92 года» {283} 283 Там же. С. 123. , и благодаря В. М. Далину мы знаем, что это был Жермен {284} 284 Далин В. М. Комментарии к сочинениям Бабёфа. С. 581. . Вероятно, сохранение инкогнито одного из будущих руководителей «равных» было нужно для того, чтобы уберечь его от преследований властей.