Мария Чепурина - Гракх Бабёф и заговор «равных»

В начале XIX в. о Бабёфе помнили, пожалуй, лишь историки-эрудиты, да люди, знавшие его при жизни. Авторы классических обобщающих трудов о Революции, которые не могли обойти молчанием фигуру руководителя заговора «равных», упоминая о нем, ограничивались навешиванием ярлыков, далеких от беспристрастности. Так, в известном сочинении О. Минье, впервые вышедшем в 1824 г., бабувисты не отделялись от якобинцев и изображались главным образом борцами за восстановление Конституции 1793 г. Заговор «равных» для Минье — всего лишь «странная попытка, носившая на себе такой явный оттенок фанатизма и такой явный характер подражания прериальскому восстанию…» {669} 669 Минье О. История Французской революции. СПб., 1906. С. 299.

В том же 1824 г. появилась «История Французской революции» А. Тьера, который припечатал Трибуна народа одной хлесткой фразой: «некто Бабёф, бешеный якобинец» {670} 670 Тьер А. История Французской революции. СПб.; М., 1878. Т. 4. С. 149. . Будущий президент Третьей республики отнесся к этому революционеру с откровенной неприязнью и не слишком заботился о точности сообщаемых о нем сведений. Так, суть выступлений Бабёфа в термидорианский период против террористической политики якобинцев Тьер описал с точностью до наоборот: «Бабёф был главою умственно больных сектантов, которые утверждали, что сентябрьские убийства были слишком недостаточными, что их нужно возобновить и сделать общими» {671} 671 Там же. .

Изучение бабувизма во Франции по существу началось с публикации в 1828 г. книги Ф. Буонарроти «Заговор во имя равенства» {672} 672 Буонарроти Ф. Заговор в имя равенства: В 2 т. М., 1963. . Это сочинение активного участника описанных событий, ставшее ценным источником сведений о деятельности Бабёфа и его сторонников, конечно, не было научной работой в современном смысле: Буонарроти создал скорее публицистическое, пропагандистское произведение, далекое от беспристрастности и лишенное четкой структуры. Мало знакомый с дореволюционной биографией Бабёфа, автор не сообщил даже правильного года его рождения. Однако он оказал важную услугу позднейшим историкам бабувизма, снабдив книгу обширным приложением, где опубликовал ряд программных документов бабувистов. Впрочем, авторов этих текстов Буонарроти не указал, и в дальнейшем исследователям пришлось немало потрудиться, чтобы установить, кто именно из заговорщиков что написал.

В России XIX в. изучение истории Французской революции находилось под запретом вплоть до реформ Александра II. Все, что касалось событий 1789–1799 гг., относилось к сфере не столько исторической науки, сколько общественной и политической мысли, а потому для этого периода развития отечественной исторической литературы мы располагаем лишь несколькими высказываниями о Бабёфе публицистов и писателей.

Наиболее интересен среди них едкий комментарий А. И. Герцена к программе бабувистов: «За этим так и ждешь — Питер в Царском селе или Аракчеев в Грузине… Жаловаться трудно, чтобы в этом проекте недоставало правительства… Даже воспроизведение животных не предоставляется их собственным слабостям или кокетству, а регламентировано высшим начальством» {673} 673 Герцен А. И. Былое и думы // Сочинения. М., 1986. Т. 2. С. 308–310. . Александр Иванович видел в социально-политическом идеале «равных» прежде всего недостатки — излишний этатизм, централизм, приверженность к насилию, стремление навязать народу свою волю: если бы Бабёфу, полагал Герцен, «удалось овладеть Парижем, комитет insurrecteur приказал бы Франции новое устройство, точно так, как Византии его приказал победоносный Османлис; он втеснил бы французам свое рабство всеобщего благосостояния …» {674} 674 Там же. С. 311. Охарактеризовав бабувистскую утопию хлестким выражением «каторжное равенство» {675} 675 Герцен А. И. К старому товарищу // Сочинения. Т. 2. С. 533. и сравнив ее с крепостным правом, Герцен отметил, тем не менее, и одну заслугу Бабёфа: тот «видел, что, несмотря на казнь короля, на провозглашение республики, на уничтожение федералистов и демократический террор, народ остался ни при чем» {676} 676 Герцен А. И. Былое и думы // Сочинения. Т. 2. С. 310. . Любопытно, что выдержки из «Былого и дум», в критическом свете рисующие коммунизм французского утописта, были переизданы в 1919 г. отдельной брошюрой {677} 677 Программа государственного социализма Г. Бабёфа. В кратком изложении Герцена. М., 1919. , напечатанной по старым правилам орфографии: очевидно, эта книжица должна была служить идейным оружием и против большевиков.

Кое в чем был солидарен с Герценом и Ф. М. Достоевский, тоже отметивший, что Бабёф был единственным деятелем Французской революции, который правильно оценил ее содержание: «Не обновление общества на новых началах, а лишь победа одного могучего класса общества над другим» {678} 678 Достоевский Ф. М. Статьи, очерки, корреспонденции из журнала «Гражданин». 1873–1878 // Полн. собр. соч. Т. 21. С. 235. .

Таким образом, до 2-й половины XIX в. фигура Бабёфа была объектом внимания не столько исторической науки, сколько политической мысли и публицистики. В общих работах по Французской революции Бабёф изображался якобинцем и террористом, несмотря на то, что имел существенные разногласия с первыми и яростно осуждал вторых. До научной беспристрастности было еще далеко: Буонарроти вдохновлял необабувистов, призрак коммунизма бродил по Европе, и консервативные исследователи не жалели черной краски для изображения свирепых повадок и бандитской сущности Бабёфа. Большинство авторов, писавших о Бабёфе, поднимали эту тему не столько из интереса к ней самой, сколько с целью опровергнуть или защитить определенную политическую идеологию.

Вышедший в 1849 г. труд Э. Флери стал первой специальной монографией о Бабёфе {679} 679 Fleury E. Biographie de Babeuf. Études révolutionnaires. Laon., 1849. . Консервативно настроенный автор, видевший в современных ему социалистах наследников Бабёфа, не стремился быть беспристрастным и к тому же, как позднее заметил М. Домманже, допустил немало фактических ошибок {680} 680 Pages choisies de Babeuf. Р., 1935. Р. 16. . Тем не менее именно он ввел в научный оборот такой важный источник, как памфлет Бабёфа «Система депопуляции», о котором Буонарроти умолчал.

Большой вклад в изучение биографии Гракха внесли региональные историки, одними из первых поставившие перед собой задачу не защитить или опровергнуть ту или иную политическую систему, а побольше узнать о своем земляке. Первое исследование, посвященное деятельности Бабёфа до заговора, вышло в 1865 г. из-под пера пикардийского автора Э. Кое. Он нашел в архивах и процитировал в своей книге церковные записи о рождении и свадьбе Бабёфа: именно благодаря Кое стало известно, что будущий Трибун народа родился в 1760 г. В книге была освещена борьба Бабёфа против косвенных налогов и за раздел общинных земель, его конфликт с мэром Лонгеканом. При этом Бабёф был изображен малоприятным и даже несколько комичным субъектом: интриган, мрачный и жестокий вор, дебошир, срывавший выборы, сжигавший не только документы на сеньориальную собственность, но и фамильные портреты. Досталось и сыну Бабёфа Роберу: «Со своим жестоким характером он был кошмаром для детей» {681} 681 Coët Е. Babeuf à Roye. Péronne, 1865. Р. 24. . И все же Кое не мог не отдать должного мужеству Бабёфа, которое тот проявил перед лицом смерти {682} 682 Ibid. Р. 24. . Последующие историки бабувизма отзывались о работе Кое критически. «В сообщении Кое немало неточностей — он датировал, например, первый арест Бабёфа 1791 годом», — отмечал В. М. Далин {683} 683 Далин В. М. Гракх Бабёф накануне и во время Великой Французской революции (1785–1794). М., 1963. С. 12. .