Дмитрий Бовыкин - Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Впрочем, как это ни парадоксально, и той и другой стороне было выгодно объявить мятеж делом рук роялистов: сторонникам Конвента это позволяло оправдать «декреты о двух третях» и применение войск против жителей Парижа, а сторонникам монархии давало возможность создать преувеличенное представление о своем влиянии, якобы позволившем вывести на улицы столицы двадцать с лишним тысяч человек. Так и родилась легенда об этом последнем массовом вооруженном движении эпохи Французской революции, живущая уже более двух столетий.

Через несколько дней после восстания, 26 октября 1795 г. Национальный Конвент окончил свою работу и самораспустился, уступив место Директории. Все планы роялистов, связанные с всеобщим недовольством его долгим правлением и надеждами воспользоваться сменой политического режима, так и остались нереализованными. И тому видится несколько причин.

Прежде всего, чрезвычайно грамотно действовали лидеры термидорианского Конвента. Они воспользовались переломом в ходе войны, достигнутым ещё во времена диктатуры монтаньяров, чтобы заключить мир с рядом держав коалиции, расколов её и полностью устранив внешнюю угрозу. Это и отвечало чаяниям населения, и позволило стране получить желанную передышку, и во многом лишило эмигрантов поддержки. Они сделали ставку на завершение Революции, предложив конкретный, практический и прагматический политический проект, тот компромисс, который в общем и целом устраивал сторонников республики. Они не пожалели сил, чтобы решительно устранить угрозу и «справа», и «слева», проявили при этом изрядную гибкость и не побоялись доверить оружие санкюлотам.

Немалую роль сыграло и объявление о смерти Людовика XVII: оно положило конец планам мирной реставрации монархии, при которой власть могла бы оказаться в руках наиболее искусных республиканцев и умеренных конституционалистов. Была ли эта смерть естественной или намеренной, она полностью изменила имеющиеся на тот момент политические расклады.

И наконец, в этом раунде противостояния действия роялистов оказались куда менее успешными, чем деятельность республиканцев. Взойдя в июне на престол, Людовик XVIII ещё только начал работу по координации деятельности всех контрреволюционных сил. Веронская декларация, составленная им на основе той информации, которой он располагал, оттолкнула от него участников Революции. Отдалённость от Франции не позволила королю использовать благоприятную ситуацию, сложившуюся во Франции к концу 1795 г. Роялистам предстояла долгая работа над ошибками.

Падение Старого порядка и уничтожение в 1792 г. самой королевской власти, разумеется, разрушили и ту структуру придворных и государственных должностей, которая существовала до Революции. Пути видных придворных и государственных деятелей разошлись: кто-то поддержал первые революционные преобразования, запятнав тем самым себя в глазах эмигрантов, кто-то остался во Франции или погиб во времена Террора. Подбирая себе окружение, Людовик-Станислас вынужден был, таким образом, решать весьма непростую задачу. Знаковые фигуры прежних царствований способствовали утверждению его легитимности, верные соратники из его собственного Дома ожидали наград за лояльность. При этом чтобы никого не обидеть, принцу приходилось учитывать и те должности, которые дворяне занимали ранее в его Доме или же в Доме короля, тем более что часть из них было принято передавать по наследству или по крайней мере оставлять в пределах одного рода.

Напротив, в формировании своего Совета Людовик XVIII был абсолютно свободен. Не углубляясь в полную реорганизаций и пертурбаций историю этого учреждения (или, вернее, группы учреждений) {1584} 1584 Подробнее см.: Vidaillan P.-А. de. Histoire des Conseils du roi depuis l’origine de la monarchie jusqu’à nos jours. Р., 1856. 2 vol.; Poncet O. Conseils du Roi // Dictionnaire de l’Ancien Régime. Р. 320–325. , отмечу лишь, что 9 августа 1789 г. различные Советы были слиты в единый Государственный совет. Насколько можно судить, ни до 1795 г., ни после никаких формальных решений о назначении того или иного человека в Совет или министром не принималось. Конкретным людям поручались отдельные направления работы, их и считали «министрами», а тех, с кем король обсуждал решения перед тем, как их окончательно принять, — членами Совета.

Небезынтересно, что до восхождения на престол окружение графа Прованского составляли в значительной степени не те люди, которые будут активно работать в качестве его советников как короля. Оказавшись за границей на два года позже графа д’Артуа, в первые годы эмиграции граф Прованский вынужден был иметь дело с дворянами, которых его брат уже собрал вокруг себя; не случайно в то время говорили, как правило, о «Совете принцев».

Ожеар в своих мемуарах рассказывает о разговоре, состоявшемся у него с Мадам после неудачного бегства короля в 1791 г. Придворный вспоминает, что она жаловалась на интриганов, окружающих братьев короля в Кобленце и настраивающих принцев против Людовика XVI. Те, кто находится в эмиграции, рассказывала она, пишут презрительные письма оставшимся на родине, упрекая их в том, что они не присоединились к принцам. Заявляют, что все военные чины и ордена Св. Людовика, которые давались после июля 1789 г., не действительны, поскольку король был не свободен в своих действиях, и запрещают их носить. Они сформировали Совет, состоящий из де Калонна, первого министра, епископа Арраса — канцлера, де Водрёя {1585} 1585 Жозеф-Гиацинт-Франсуа де Поль де Риго (Paule de Rigaud), граф де Водрёй ( Vaudreuil ) (1740–1817) — генерал-лейтенант, великий сокольничий Франции, член Академии изящных искусств, друг герцогини де Полиньяк. Эмигрировал в 1789 г. вместе с графом д’Артуа, был одним из самых близких сподвижников принца. — военного министра и принца Конде. И, по ее словам, было решено, что если принцы вернут корону Людовику XVI, тот не будет иметь право отправить в отставку хотя бы одного члена Совета без согласия остальных {1586} 1586 C’est déjà le conseil du roi Pétaud. — Augeard J.-M. Op. cit. Р. 277. . Мадам якобы даже сказала: «Это просто Совет короля Пето!» {1587} 1587 Ibid. Р. 278. . Здесь она явно перефразировала популярное выражение «двор короля Пето», которое обозначало анархию, беспорядок, шумное сборище, кавардак. В этом значении употребляет его и Мольер в «Тартюфе»: «Ничего не уважают, каждый говорит громко, Да это просто двор короля Пето!» {1588} 1588 В русских переводах это выражение ушло. Ср. в переводе Донского: «Все спорят, все орут, почтенья нет ни в ком. // Да это не семья, а сумасшедший дом!» или Лозинского: «Почтенья ни на грош, крик, шум, такой же ад, // Как если нищие на паперти галдят». Любопытно, что Лозинский всё же сохранил аллюзию, поскольку, по одной из версий, король Пето — в Средние века король нищих. Небезынтересна и другая параллель: впоследствии так будет называться известная карикатура О. Домье на двор Луи-Филиппа. По словам молодого маркиза де Буйе, де Калонн фактически являлся главой Совета, однако практически всё в то время решал граф д’Артуа, поскольку Месье «был запятнан, в глазах эмигрантов, конституционным грехом» {1589} 1589 Souvenirs et fragments pour servir… Vol. I. Р. 323. .