Дмитрий Бовыкин - Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Однако многим парижанам было не до смеха: ходили слухи о возрождении Якобинского клуба и возвращении Террора {1563} 1563 Ibid. Р. 254 (18 сентября); Ibid. Р. 260 (20 сентября). .

И — наконец — четвертый фактор. Конвент, в известном смысле, стал заложником революционной риторики, постепенно менявшей начиная с выборов в Генеральные Штаты, самоощущение народа, и опыта, который приобрели жители Парижа в ходе восстаний 1789–1795 гг. Разговоры о народе-суверене, ощущение, что народ не всей Франции, а даже одной только её столицы настолько всемогущ, что может в одночасье решить судьбы власти, не прошли даром. Робеспьер и его сторонники проделали огромную работу по ослаблению Коммуны и секций, однако восстания в жерминале и прериале III года Республики показали, что парижане всё ещё представляют собой грозную силу. И оказалось достаточно «декретов о двух третях», которые трактовались как покушение на право народа свободно изъявлять свою волю, чтобы это вызвало всеобщее возмущение и желание поставить Конвент на место.

В то же время законодатели считали, что лишь они имеют право говорить от имени всего народа Франции; Жерминаль и Прериаль ожесточили их, но не сделали осторожнее. И хотя поначалу в обращениях к жителям столицы депутаты были довольно умерены, их пренебрежительное отношение к приходившим в Конвент представителям секций и резкие выступления, звучавшие с трибуны Конвента, вызывали в народе живейшее возмущение: парижанам казалось, что на них клевещут перед лицом всей Франции. «Вы распространяли, развешивали повсюду самую ужасную клевету против парижан; вы лишали нас всякой возможности на нее ответить и объясниться перед департаментами, обрывая любые связи» {1564} 1564 Réponse à la proclamation de la Convention Nationale du 4 vendémiaire an quatrième par l’assemblée primaire et permanente de la section Lepelletier. S. l., s. d. Р. 2. B.N.: 8-LB41-4989. , говорилось в воззвании секции Лепелетье, принятом в ответ на обращение Конвента от 3 вандемьера.

Сочетание всех этих факторов привело к тому, что и без роялистской пропаганды обстановка в Париже к концу сентября накалилась. 19 сентября в докладах полиции впервые появилось предупреждение о грядущем восстании {1565} 1565 Однако многие предвидели его ещё раньше. См., например, Le Censeur des journaux. № 1. 20.08.95. (11 fructidor). Р. 3: «Говорят о близящемся выступлении, о новом первом прериаля, должном помешать одобрению Конституции. Мы надеемся, что мудрость правительства сможет его предотвратить». , однако главной его причиной тогда назывались отнюдь не интриги роялистов, а ненависть к торговцам, земледельцам и, наконец, к правительству, которое не может положить конец перебоям в снабжении и росту дороговизны {1566} 1566 Aulard А. Ор. cit. Vol. 2. P. 253 (18 сентября). .

В то же время можно взглянуть на эти донесения и под другим углом зрения. В многочисленных конфликтах и стычках, которые вспыхивали на улицах Парижа между сторонниками и противниками декретов о двух третях, обе стороны, естественно, использовали характерную для того времени лексику. Порой журналисты даже подтрунивали над этим:

Парижские новости. 1 вандемьера. В Конвенте говорят только о роялистах. Никогда, быть может, в этом старинном королевском дворце не было столько разговоров о королях, сколько [их ведется] с того времени, как короля в нем не осталось. И что? Я сам, с фонарем Диогена в руке, повсюду искал роялистов, но так ни одного и не встретил. Предлагаю два номера Sentinelle {1567} 1567 Редактором этой газеты был убежденный республиканец, депутат Конвента и член Комиссии одиннадцати Ж.-Б. Лувэ. с бесплатной доставкой тому, кто покажет мне роялиста — живого или мертвого; и четыре — тому, кто покажет мне патриота 89 года… {1568} 1568 Courrier français du 2 vendémiaire // Aulard A. Op. cit. Vol. 2. Р. 267.

В 1795 г. недовольные политикой Конвента зачастую именовали своих оппонентов «террористами», «анархистами» и «кровопийцами». Те же, в свою очередь, привыкнув ассоциировать Конвент с Республикой (никакого иного политического опыта у французов тогда просто не было), щедро раздавали противникам ярлыки «роялистов» {1569} 1569 Во время ссоры в Саду Равенства, доносит один из полицейских агентов, оппоненты «именовали друг друга роялистами, фанатиками, неистовыми, террористами и якобинцами». Ibid. Р. 269 (24 сентября). :

С одной стороны говорили, что Конвент вдохновляется чистейшими намерениями, что он, оставаясь на посту, не имеет иной цели, кроме поддержки здания конституции, которое рухнет, если оставить его в руках людей посторонних, а, может быть даже, недоброжелательных и заинтересованных в распространении новой доктрины. Отсюда страшные угрозы в адрес вожаков секций, которых называли фанатиками и роялистами. С другой стороны [раздавались] самые отвратительные угрозы национальному представительству; его не стеснялись обвинять во всех бедах, которые обрушились на Францию {1570} 1570 Ibid. Р. 255 (19 сентября). .

Рассказывая о столкновении между «золотой молодежью» и оравшими «Марсельезу» пьяными офицерами, Messager du soir сообщал, что в ответ на обвинения молодых людей в роялизме офицеры услышали: эти роялисты единодушно проголосовали за Конституцию и не больше стремятся к королевской диктатуре, чем к военной! {1571} 1571 Messager du soir du 8 vendémiaire // Ibid. Р. 279.

Аналогичную картину можно было видеть и на заседаниях секций:

…Внутри ряда секций разворачивается возмутительная борьба между якобинцами и гражданами, которых те преследовали; они именуют друг друга роялистами и террористами […] Это столкновение мнений порождает ожесточенные споры, предвещающие и даже провоцирующие гражданскую войну {1572} 1572 Ibid. P. 242 (14 сентября). .

Если принять во внимание изложенные выше факты, то и логика событий осенних дней 1795 г. видится иначе, нежели в открывавшей эту главу цитате из Собуля. Брожение в секциях началось прежде всего из-за проблем со снабжением столицы и стремления Конвента всеми правдами и неправдами остаться у власти. Диалог с депутатами — пусть даже и на повышенных тонах — продолжался до последнего: по декрету от 1 вандемьера первичные собрания должны были разойтись 10-го, собрания выборщиков — 20-го вандемьера. Таким образом, 10 вандемьера неизбежно становилось той датой, когда секциям предстояло решить, идти ли на открытое столкновение с Конвентом. Подливали масло в огонь и выступления ряда депутатов, называвших тех, кто голосовал против «декретов о двух третях», роялистами; изрядно разозлила парижан и угроза перенести заседания Конвента в Шалон-на-Марне и привести в боевую готовность войска в соответствии с законом от 1 жерминаля {1573} 1573 Procès-verbal de la Convention Nationale. Imprimé par son ordre. Р., IV. Vol. 70. Р. 68–69. . Сыграло свою роль и то, что буквально накануне голосования влиятельный депутат Э. Л. А. Дюбуа-Крансе нецензурно оскорбил петиционеров — представителей секций Парижа {1574} 1574 Vasselin G.-V. Mémorial révolutionnaire de la Convention. P., 1797. Vol. 4. P. 146. .