Дмитрий Бовыкин - Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Соответственно, когда речь идёт о политической ориентации в годы Революции, свидетельства мемуаристов (особенно если воспоминания были опубликованы после Реставрации) исключительно сложно принимать на веру. В то же время, если не считать тех роялистов, которые таились в подполье и снабжали сведениями принцев или западные державы, люди, находившиеся на виду, вели себя с сугубой осторожностью, и те доказательства своей приверженности королевской власти, которые они приводят задним числом, далеко не так очевидны. Например, в монографии Зиви в качестве доказательств роялистских убеждений графа де Воблана приводится та же цитата из его мемуаров, к которой я обращался, рассказывая, что он предлагал ввести во Франции двухпалатный парламент и единого главу правительства {1515} 1515 Zivy Я. Ор. cit. Р. 12; Vaublanc V. M. Ор. cit. Vol. 2. P. 365–367. . Де Воблан по праву считается одним из активных участников восстания 13 вандемьера; 26 вандемьера он был назван в числе его организаторов и заочно приговорен к смерти {1516} 1516 A.N., W 557. Doss. 2. Pièces du Procès des nommés Vaublanc le Penigny absentes condamnés à mort. , и у нас нет оснований сомневаться в его роялизме. В то же время такие предложения выдвигал тогда отнюдь не он один {1517} 1517 Подробнее см.: Бовыкин Д. Ю. Революция окончена? Итоги Термидора. С. 149 и след., 180–181. . Первая из этих идей, как известно, даже нашла отражение в Конституции III года, а за вторую выступали авторы многих писем в Конвент. Неужели все они также были роялистами?

Даже участие признанных роялистов в восстании 13 вандемьера выглядит порой далеко не однозначным. В качестве примера здесь можно привести судьбу одного из лучших журналистов той эпохи, уже упоминавшегося ранее Рише-Серизи. Будучи арестован во времена диктатуры монтаньяров и проведя 11 месяцев в тюрьме, после освобождения в октябре 1794 г. он начал издавать весьма популярную газету L’Accusateur Public , тираж отдельных выпусков которой доходил до 10 000 экземпляров {1518} 1518 Ducoudray E. Richer de Serizy // Soboul A. Dictionnaire historique de la Révolution française. Р. 909. . 3 вандемьера IV года (25 сентября 1795 г.) Тальен обвинил его с трибуны Конвента в роялизме. Будучи выборщиком секции Лепелетье, Рише-Серизи принял активное участие в восстании, входил в его руководящие органы. Однако после подавления восстания он трижды (!) был оправдан судами различной юрисдикции, несмотря на явное стремление властей, кассировавших один приговор за другим, добиться его осуждения.

В одном из памфлетов того времени Рише-Серизи писал:

Вы относитесь ко мне, как к заговорщику? Но я один. Вы обвиняете меня в продажности? Но я беден, и мои писания приводят клики в отчаяние. Вы обвиняете меня в амбициозности? Пребывая в расцвете лет, я никогда не занимал должностей, так стремлюсь ли я к ним при новом правительстве? Без сомнения, когда рабы пресмыкаются перед вами, прикрывшись республиканскими ливреями, мой путь не тот, что к ним [должностям. — Д. Б .] ведёт. Почему же тогда я иду на риск подвергнуться вполне предугадываемым бедам и столь очевидной опасности? О, если вы любите родину, вы найдете ответ в своих сердцах {1519} 1519 Mémoire à consulter pour Richer Serisy, Citoyen français & Rédacteur du Journal intitulé l’Accusateur public, appellant du jugement prononcé contre lui par le Jury spécial qui déclare qu’il y a lieu à accusation pour la conduite qu’il a tenu le 13 Vendémiaire. S. l., s. d. R 7. B.N.: 8-LB42-846. .

Таким образом, свидетельства и современников, и авторов мемуаров противоречат друг другу, что позволяет, при желании, найти среди них подтверждение любых, даже диаметрально противоположных точек зрения на события 13 вандемьера. Пожалуй, объединяет их лишь одно — отсутствие сколько-нибудь весомых доказательств роялистского характера мятежа. По сути, мы имеем дело с интерпретациями, причем та их часть, в которой слышатся обвинения членов парижских секций в роялизме, явно восходит к официальной точке зрения, сформулированной по горячим следам с трибуны Национального Конвента. Между тем обращение к документам той эпохи создает впечатление, что и сами обвинения, и контекст, в котором они были высказаны, за два с лишним века основательно подзабылись.

Уже на этапе обсуждения Конституции III года Республики законодатели старались выстроить систему, которая позволила бы предотвратить угрозу как справа, так и слева — и от роялистов, и от «анархистов». Трудно сказать, какая опасность заботила депутатов больше: пожалуй, до восстаний в жерминале и прериале они воспринимались как равноценные, впоследствии же на первый план стала выходить угроза реставрации монархии, казавшаяся всё более актуальной.

Как мы видели, роялистская опасность во Франции на протяжении всего 1795 г. отнюдь не была иллюзией. Но что происходило с роялистскими настроениями в Париже в дни мятежа? Ответить на этот вопрос позволяет капитальная работа, проделанная в свое время А. Оларом: в книге «Париж во времена термидорианской реакции и при Директории» он привел с разбивкой по дням отчёты полицейских осведомителей о настроениях горожан. Эти донесения не производят впечатления приукрашивающих действительность и считаются в исторической литературе заслуживающими доверия.

Как уже отмечалось, именно эти отчеты стали одним из главных источников для Кареева, однако они заслуживают того, чтобы обратиться к ним вновь. И не только потому, что Кареев рассмотрел их довольно бегло, но — главное — из-за того, что, как писал Добролюбский, «в противоположность Н. Карееву Е. Тарле, на основании полицейских же донесений, правильно называет мятеж 13 вандемьера „роялистическим“» {1520} 1520 Добролюбский К. Указ. соч. С. 187. . Это побудило меня вновь просмотреть под соответствующим углом зрения все приведённые у Олара документы за период с 5 фрюктидора III года (от принятия первого «декрета о двух третях») и до 14 вандемьера IV года (то есть до того времени, пока в этих отчётах ещё говорили о мятеже).

Донесения полиции показывают, что парижан тогда волновали вопросы снабжения города продовольствием, концентрация войск близ столицы, люди активно обсуждали Конституцию, возмущались «декретами о двух третях», росло раздражение против депутатов Конвента. Но до 18 сентября агенты полиции докладывали о полном спокойствии, царившем в городе, и лишь с этого дня в отчетах появляются упоминания о том, что «умы весьма разгорячены вследствие скверных и печальных обстоятельств, в которых мы находимся» {1521} 1521 Aulard А. Ор. cit. Vol. 2. P. 253. .

В полицейских донесениях можно увидеть и следы активности роялистов (или, по крайней мере, заподозрить таковую):

Недоброжелатели распространяли слух, что один из представителей народа знакомил сегодня с Конституцией в военном лагере под Парижем и что ни один солдат не захотел вместе с ним кричать: «Да здравствует Республика!» {1522} 1522 Ibid. P. 197 (26 августа 1795 г.).