Дмитрий Бовыкин - Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Была и ещё одна потеря. Как доносил в Митаву аббат Дюмонте ( Dumontet ), секретарь графа де Монгайяра, граф предлагал свои услуги королю Швеции, маркграфу Баденскому, Павлу I и, наконец, нашёл взаимопонимание с послом Франции в Гамбурге. Тот передал графа на попечение К. Робержо (Roberjot) {2202} 2202 Клод Робержо (1752–1799) — до Революции кюре. В 1792 г. избран заместителем депутата Национального Конвента. В 1793 г. отказался от сана, затем был призван в качестве депутата. При Термидоре член Комитета общей безопасности, затем член Совета пятисот. В 1797 г. назначен на дипломатическую службу, был одним из французских представителей на Раштадском конгрессе, обсуждавшим разногласия между Францией, Пруссией и Австрией. В 1799 г. при попытке покинуть конгресс убит австрийцами. , который заявил де Монгайяру, что такое количество французов предлагает свои услуги правительству что донесения иногда лежат без движения по полгода — году, но взялся написать напрямую своим знакомым Ребелю или Мерлену (из Дуэ). Вскоре поступил ответ: отныне граф может считать себя «под защитой Республики». Первым заданием, данным де Монгайяру Директорией, стало написание мемуара, доказывающего реальность существования заговора Пишегрю, в который во Франции всё ещё мало верили. По словам аббата, граф успешно справился с поручением, к тому же (уже по своей инициативе) нарисовал в своём сочинении «отвратительные и мерзкие портреты Людовика XVIII, г-на Принца Конде, Питта и других» {2203} 2203 Copie du manuscrit de M. l’abbé Dumontet // MAE. 594. F. 64-72v. . Впрочем, взамен через того же Робержо роялистам удалось наладить канал дезинформации при помощи предложившего свои услуги Директории морского офицера Гранпре (Grandpre) {2204} 2204 [Dossier Grandpré, officier du marine] // MAE. 594. F. 102-106v. Речь, пo всей видимости, идёт об авантюристе Луи Ойе де Гранпре (1761–1846), успевшем к тому времени побывать в Индии, на Маврикии, в английском плену (1793–1794), в армии Конде (1795). В 1797 г. ему чудом удалось скрыться от ареста в Париже. За столь удачное внедрение Людовик XVIII присвоил ему чин полковника и сделал графом. Подробнее см.: Lobligeois М. Louis Ohier de Grandpré (1761–1846) // Circulation des hommes et des idées à l’époque révolutionnaire. 130e congrès national des sociétés historiques et scientifiques, La Rochelle, 2005. Р. 113–120. .

Тем временем полный энтузиазма Тэлбот стал разрабатывать план физического устранения членов Директории. В шифрованной депеше от 3 мая он информировал Лондон: «Некоторые из высланных французских депутатов разработали проект нанесения удара в Париже группой решительных людей» {2205} 2205 Цит. пo: Durey M. Lord Grenville and the «Smoking gun». Р. 560ss. . Тэлбот не называл имён этих депутатов, но известно, что, в частности, он встречался в Аугсбурге с Руайе-Колларом, который должен был стать одним из главных действующих лиц. В течение лета он пришёл к выводу, что большинство департаментов готовы к восстанию, Тэлбота заверили, что роялисты могут рассчитывать на несколько генералов и двести-триста офицеров и в самом Париже. По мнению заговорщиков, нужно только свергнуть Директорию, и это будет стоить примерно миллион ливров (около £40 000).

26 ноября 1798 г. Тэлбот отправил послание Гренвилю, в котором проинформировал министра о заговоре открытым текстом. Письмо показалось ему столь важным, что он не рискнул доверить его почте и отправил с ним в Англию своего брата, Роберта. Ответ лорда Гренвиля положил конец всем этим планам: государственный секретарь по иностранным делам написал, что подобный заговор «абсолютно несовместим с Честью и гуманизмом, которые […] ныне характерны для цивилизованной Нации и необходимы для соблюдения Законов и правил цивилизованной войны» {2206} 2206 Цит. по: Ibid. Р. 566–567. .

Иными словами, в течение 1798 г. французские роялисты так и не смогли перехватить у республиканцев инициативу, их планы остались довольно расплывчатыми и ни во что не вылились. Этот год для судеб Французской республики оказался важен иным: к внутриполитическим проблемам Директории добавились внешнеполитические. Если в начале года лишь Англия продолжала из последних сил сопротивление Революции, то к концу года ситуация изменилась.

Египетский поход Бонапарта, начавшийся в мае 1798 г., привёл к тому, что Франции объявила войну Османская империя. Неготовность республиканцев пойти на всеобщий мир заставила Павла I отказаться от роли миротворца. Захват французами Мальты он воспринял как личное оскорбление. 23 декабря 1798 г. была подписана конвенция между Российской и Османской империями, позволявшая русским судам миновать проливы. В том же месяце сложился союз между Россией, Англией и королевством Обеих Сицилий, ставивший своей первой задачей освобождение от французов территорий итальянских государств. Австрия оставалась нейтральной, но после того как Франц II дал согласие на проход русских войск, в марте 1799 г. Франция объявила ей войну. К союзникам присоединилась и Швеция. Сложилась вторая антифранцузская коалиция. В отличие от первой, в ней не было Пруссии: хотя Англия и Россия предлагали ей субсидии и 40 000 российских солдат, чтобы она разорвала союз с Францией, они не достигли успеха {2207} 2207 Шильдер Н. К. Император Павел Первый. СПб., 1901. С. 406–407. . Но существовало и два других отличия: на сей раз все страны были очень настроены действовать сообща, и впервые за годы революционных войн российская армия под командованием А. В. Суворова пришла в Европу. По дороге к театру военных действий Суворов заехал в Митаву к Людовику XVIII, и оба остались довольны этой встречей {2208} 2208 Dugon H. Op. cit. P. 211. .

Победа казалась тем более близка, что Директория не могла опереться на лучших полководцев: Бонапарт был в Египте, Гош скончался ещё в конце 1797 г., Моро побаивались и сомневались в его лояльности. Войска Директории быстро разгромили Неаполитанское королевство, но уже с мая 1799 г. восстания на Апеннинском полуострове при поддержке войск союзников заставили французов отступить из Италии. Эрцгерцог Карл во главе австрийских войск не давал им покоя в Швейцарии и на берегах Рейна.

Так, в 1799 г., в четвертый раз за революционное десятилетие, реставрация монархии стала казаться роялистам особенно близкой. Как некогда Франция устала от правления Национального Конвента, теперь она устала от Директории. Политическая и финансовая нестабильность, постоянные государственные перевороты, сменившиеся поражениями победы — даже республиканцы начинали всё чаще задумываться о последнем государственном перевороте, который положил бы всему этому конец. Роялисты же имели все основания надеяться, что режим рухнет, стоит его подтолкнуть. Как отмечал Мэнсел, «к 1799 г. […] Франция стала ещё более роялистской […] В ноябре 1799 г. даже в Бельгии, к которой до 1789 г. Бурбоны не имели никакого отношения, восставшие крестьяне кричали: „Да здравствует Людовик XVIII!“» {2209} 2209 Mansel Ph. Louis XVIII. Guilgford, 1999. P. 122, 123. . «Между июнем и ноябрём 1799 г., рассказывают авторы современного обобщающего труда о Французской революции и Империи, — газеты, которые требовали „охранительной сдержанности“ (moderation conservatrice ) и защиты Конституции III года, всё больше и больше вносили свой вклад в формирование представлений о всеобщем кризисе, которое порождало страх, что абсолютно не соответствовало реальной политической, экономической и социальной ситуации. Именно путём создания этой „чёрной легенды“ Директории, от которой полностью не освободилась и современная историография, постепенно навязывалась необходимость прибегнуть к чудесной помощи „спасителя“» {2210} 2210 Biard M., Bourdin Ph., Marzagalli S. Op. cit. P. 176–177. . Здесь, несомненно, речь идёт о грядущем пришествии Наполеона, но абсолютно эти же факторы играли на руку и Людовику XVIII.