Дмитрий Бовыкин - Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Не стремясь угодить новому монарху, Малле отмечал, что в настоящее время (встреча с де Сент-Альдегондом состоялась в июне, а меморандум датирован 3 июля) Конвент полностью владеет ситуацией, шансы на какое бы то ни было восстание с целью реставрации — не более чем иллюзия, а на победу в гражданской войне — минимальны, поскольку она невозможна без принцев, без вельмож, без влиятельных генералов, которые привлекли бы на свою сторону провинции, армии, офицерский корпус; а там, где не существует никакой соперничающей группировки, которой придавали бы твердость и силу доверие, богатство и личные средства руководителей, её и быть не может.

Бессмысленно, по мнению Малле, полагаться и на победу армий коалиции, поскольку «мало что сравнится с тем презрением, которое питают во Франции к армиям и политике союзников», и «все королевство, не взирая на партии, всегда сплотится против иностранцев, воспринимаемых как враги Франции, а не революции» {866} 866 Note de Mallet du Pan pour Louis XVIII. 3 juillet 1795 // Mallet du Pan J. Mémoires et correspondance de Mallet du Pan… Vol. 2. Р. 151. . Таким образом, любое силовое решение проблемы обречено на неудачу; оно способно лишь отвратить народ от монархии. Не случайно в отправленном в это же время письме маршалу де Кастри {867} 867 Маршал де Кастри был одним из главных посредников между Людовиком XVIII и монаршьенами; он познакомился с Малуэ ещё в ту пору, когда был его начальником в Морском министерстве. См.: Pestel F. Ор. cit. P. 13. Малле специально подчёркивал необходимость «не принимать во внимание иллюзии, романы, преувеличения, секретные бюллетени» {868} 868 Lettre de Mallet du Pan au Maréchal de Castries. 17 juin 1795 // Mallet du Pan J. Mémoires et correspondance de Mallet du Pan… Vol. 2. Р. 148. Очевидно, имеются в виду знаменитые секретные бюллетени графа д’Антрэга. .

В этой ситуации единственно разумным выходом было бы, как полагал Малле дю Пан, отталкиваться не от желаемого, а от действительного; исходить не из абстрактного стремления восстановить монархию, а из реальных настроений французского народа. Пытаясь навязать свои взгляды окружению короля, Малле специально подчеркивал:

Все убеждены, что для того, чтобы прийти к хорошей монархии, прежде всего необходимо вновь перебраться через болото 1791 года. Любой другой переход таит слишком много сложностей и опасностей для людей, запуганных двумя годами жестокой тирании {869} 869 Mallet du Pan J . Mémoires et correspondance de Mallet du Pan… Vol. 2. Р. 152–153. .

Иными словами — путь неминуемо лежит через монархию конституционную. Малле предостерегал, что французы настолько привыкли уже не повиноваться монарху, что сама мысль о королевском прощении вызывает у них отторжение — особенно в ситуации, когда монарх бессилен, а люди если и готовы думать о реставрации, то лишь о реставрации по собственной воле.

Пользуясь случаем выдать свои мысли за глас народа, Малле дю Пан утверждал, что «настроения, склонности, взгляды городов и буржуа всех классов» таковы: «ослабление прерогатив народа, отказ от разглагольствований про права человека, существенное усиление власти короля, народное представительство, ограниченное одними лишь собственниками». «Во многих отношениях, — туманно добавлял он, — хотя и по иным причинам, жители деревень более или менее разделяют эти взгляды» {870} 870 Ibid. Р. 153. .

10 июля Малле дю Пан отправляет королю ещё одно развёрнутое послание {871} 871 Note de Mallet du Pan pour Louis XVIII. 10 juillet 1795 // Ibid. Р. 157–161. , в котором настаивает, что если роялисты и рискнут сделать ставку на военное вторжение, разумно, чтобы реставрация монархии с него хотя бы не начиналась. В первую очередь необходимо «нравственное возрождение короля», чтобы монарх обратился к нации и повлиял тем самым на работу первичных собраний {872} 872 Вопрос о созыве первичных собраний обсуждался с весны 1795 г.: вначале для одобрения изменений в Конституции 1793 г., а затем и для одобрения новой Конституции и проведения выборов. . Малле пытается внушить Людовику XVIII, что суть этого обращения предопределит его эффективность. Отнюдь не достаточно выдержать его в правоверном духе, в согласии с фундаментальными законами и просвещённым общественным интересом; вся его сила будет исключительно в соотношении между этим манифестом и самыми общими чувствами и взглядами.

Исключительно важно, чтобы манифест оказался приемлемым для «собравшейся нации». Несомненно, таким образом, что Малле надеялся прежде всего на мирный путь возвращения королевской власти в момент обсуждения и принятия новой Конституции Франции. В те дни, когда он составлял своё послание, текст Конституции лишь проходил первое чтение в Конвенте; первичные собрания будут созваны намного позже, 6 сентября.

Малле дю Пан предлагал сыграть в тексте декларации на противопоставлении того блага, которое приносила монархия, и тех бед, которые ассоциировались с республикой; напомнить о благодеяниях Людовика XVI и о совершённых против него преступлениях; о высказанном в наказах единодушном стремлении сохранить монархию и бунте 73-х департаментов против республики. Тем самым центр тяжести фактически переносился, как не сложно заметить, с идеи о том, что тысячелетняя монархия — законное и благословлённое богом правление, на то, что она одна способна обеспечить общественное согласие, на её возможность самореформироваться, на те уступки, которые были сделаны Людовиком XVI ради блага его подданных. Призраки 1789–1791 гг. определённо не давали конституционным монархистам покоя.

Малле предполагал, что идеально было бы призвать народ совместно с королём заняться восстановлением «монархии, религии, свободы, собственности, общественного порядка». Сохранились и ответы публициста на заданные принцами вопросы {873} 873 Mallet du Pan J. Mémoires et correspondance de Mallet du Pan… Vol. 2. P. 161–166. . Их искренность оценить сегодня не легко, однако у меня нет сомнений, что Малле в них стремится склонить Людовика XVIII к принятию своей позиции. К примеру, когда Малле замечает, что «общественное мнение в провинциях склоняется к роялизму расплывчатому и неопределённому, лишённому какой бы то ни было энергии, и раболепно подчиняется тому, что исходит из Парижа», его прогноз видится мне более или менее адекватным реальной политической ситуации лета 1795 г. Когда он тут же добавляет, что общество в целом склоняется к форме правления, аналогичной Конституции 1791 г., «лишённой своей демократической части и усиленной крепким правительством», то рискну предположить, что здесь он намеренно передёргивает карты. Что же до «классового анализа», который за этим следует, так он и вовсе мне видится выдуманным от начала и до конца.

Скорее всего, оба меморандума и ответы на вопросы достигли Вероны, когда Декларация уже была составлена. Тем не менее эти документы видятся мне чрезвычайно интересными сразу в нескольких отношениях. С одной стороны, едва ли король мог не заметить, с какой настойчивостью Малле дю Пан пытается обратить его в свою веру, интерпретируя происходящее во Франции исключительно так, как ему выгодно {874} 874 И это при том, что не прошло и года, как Малле попытался проделать тот же самый фокус с лордом Гренвилем, из-за чего был дискредитирован в его глазах и заслужил упрёки своих товарищей-монаршьенов. См.: Griffiths R. Le centre perdu. Malouet et les «monarchiens» dans la Révolution française. Grenoble, 1988. Р. 169–172. . С другой стороны, если исходить из того, что нам известно, граф Прованский обращался за консультациями отнюдь не к ультрароялистам. И отнюдь не они, а, напротив, либералы пытались повлиять на то, каким будет итоговый текст декларации, причём Малле дю Пан, вышедший далеко за рамки заданных ему вопросов, был здесь не одинок. Его друг, Т. Ж. Лалли-Толандаль {875} 875 Трофим-Жерар, граф де Лалли-Толандаль (1751–1830) — протестант, профессиональный военный, депутат Генеральных Штатов от парижского дворянства. Один из активных ораторов собрания, принадлежал к группировке монаршьенов. Выступал за двухпалатный законодательный корпус и королевское вето. Осенью 1789 г. покинул Учредительное собрание и эмигрировал в Швейцарию. В 1792 г. вернулся во Францию для защиты короля, после падения монархии и краткого тюремного заключения отправился в Англию. Предлагал свою кандидатуру в качестве защитника Людовика XVI во время суда над ним. После 18 брюмера вновь вернулся во Францию. После Реставрации член королевского совета, министр, маркиз, пэр Франции, член Французской академии. через маршала де Кастри даже отправил в Верону свой проект декларации {876} 876 [Projet de la déclaration royale par Lally-Tollendal] // MAE. 588. F. 390-398v .