Дмитрий Бовыкин - Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Автор доклада, составленного одним из французских эмигрантов и отправленного Екатерине II из Вены, мыслил в аналогичном направлении. Поскольку Людовик XVIII совершеннолетний и не находится в руках республиканцев, смерть Людовика XVII «скорее благоприятна для дела восстановления монархии». Он пояснял, что мальчик обеспечивал депутатам Конвента «безнаказанность совершённых ими преступлений и преобладающее влияние», тогда как теперь ситуация изменилась. Если бы восстановления монархии хотел один Конвент, у его депутатов ещё были бы шансы договориться, но его хочет весь французский народ, и не в силах Конвента «ни эффективно противостоять восстановлению монархии, ни надолго её отсрочить» {837} 837 Réflexions sur l’avènement de Sa Majesté Louis dix-huit à la Couronne de France // АВПРИ. Ф. 32. Сношения России с Австрией. Оп. 32/6. Д. 839. Л. 2–2 об. .

1795 год стал для роялистов поворотным не только из-за воцарения нового государя. С 1792 г. было очевидно, что реставрация монархии могла произойти в случае либо победы антифранцузской коалиции, либо в случае успеха контрреволюционных восстаний внутри страны, а в идеальном варианте, — при сочетании этих двух факторов. Однако к 1795 г. стало ясно, что на коалицию, по большому счёту, надеяться не приходится: она распадалась на глазах. Вторжение во Францию войск интервентов, даже притом, что австрийцы стояли на берегах Рейна и угрожали Эльзасу, могло сыграть лишь роль катализатора, но не более того. Вместе с тем появился третий фактор, о котором уже неоднократно шла речь: усталость населения от шести лет революции. Как говорил Буасси д’Англа в своей знаменитой речи, предварявшей обсуждение проекта Конституции III года Республики: «Мы прожили за шесть лет шесть веков» {838} 838 Moniteur. Vol. 25 P. 81. .

Таким образом, стали иначе восприниматься сами перспективы организованного контрреволюционного движения. Французы освободятся от «тирании» самостоятельно, без помощи иностранцев, нужно лишь скоординировать деятельность всех антиреволюционных сил и завоевать на свою сторону общественное мнение. Более того, сама обстановка во Франции, о которой Людовик XVIII был отлично осведомлён, наводила и его самого, и его окружение на мысли о том, что общественное мнение уже находится на стороне роялистов. А следовательно, поскольку существует лишь один законный король, то и на его стороне.

Источников этой информации было множество: граф Прованский встречался с дворянами, недавно покинувшими страну, и он, и его советники получали множество писем от роялистских агентов, остававшихся во Франции, в Вероне читали французские газеты, включая Moniteur. Кроме того, Месье регулярно снабжал самой свежей информацией уже неоднократно упоминавшийся ранее граф д’Антрэг. Людовик XVIII относился к нему с большой настороженностью и не очень любил. Тем не менее король усердно собирал все сведения о Франции, которые он только мог получить, а авторитет д’Антрэга как давнего и регулярного поставщика таких сведений находился на недосягаемой высоте. Отправившись в эмиграцию ещё в июле 1790 г., д’Антрэг быстро и весьма успешно организовал во Франции шпионскую сеть, чьими услугами с удовольствием пользовались английский, испанский, российский, австрийский, португальский и неаполитанский дворы. С 1793 г. не пренебрегал ими и граф Прованский. Д’Антрэг считался лучшим из лучших, только он славился тем, что может получить сведения напрямую из Комитета общественного спасения {839} 839 Подробнее см.: Duckworth С. Op. cit; Митрофанов АЛ. Указ. соч. .

Восшествие на престол предоставляло Людовику XVIII повод для того, чтобы обратиться к французам со специальным манифестом, в котором можно было бы познакомить мятежных подданных с взглядами нового короля, успокоить тех, кого пугали перспективы реставрации, кратко обрисовать, что сулит возвращение законного государя.

Этот документ вошёл в историю как Веронская декларация. Точная дата её подписания не известна до сих пор. Если посмотреть на опубликованный текст, бросается в глаза, что в нём нет ни числа, ни места, где он подписан, ни даже места издания. Французский историк Люка-Дюбретон объясняет этот парадокс: «Флашсландена предупредили, что ни в коем случае декларация не должна быть ни напечатана, ни датирована в Вероне. Пришлось преодолевать и эту трудность, но король подчинился. Декларация была тайно напечатана в Парме у Бодони, самого крупного итальянского типографа, и датирована в Турине» {840} 840 Lucas-Dubreton J. Louis XVIII. P. 70–71. Однако эта информация ничем не подтверждается. .

Впрочем, никакого указания на Турин в опубликованном тексте Декларации тоже нет. В конце его указаны лишь месяц и год — июль 1795 г. При этом большинство историков либо, как ни странно, склоняются к тому, что Людовик XVIII подписал её 24 июня {841} 841 См., например: Ревуненков В. Г. История Французской революции. СПб., 2003. С. 482; Soboul A. Op. cit. Р. 426; Tulard J. Fayard J. F. Fieiro A. Op. cit. Р. 1139; Bertaud J.-Р. Les royalistes et Napoléon. 1799–1816. Р., 2009. Р. 40. — видимо потому, что в этот день были подписаны упомянутые ранее письма, возвещающие о смене монарха, — либо вовсе уклоняются от точной датировки. Большинство, но не все. Э. Левер датирует документ 23 июня {842} 842 Lever Е. Op. cit. Р. 211. . Э. Доде утверждает, что Декларацию обсуждали на Совете 30 июня {843} 843 Daudet E. Histoire de l’émigration pendant la Révolution française. Vol. IL Р. 10. . Ф. Мэнсел называет в качестве даты подписания декларации 7 июля {844} 844 Mansel Ph. Op. cit. Р. 111. Изредка эта дата встречается и в общих работах. См., например: Zorgbibe Ch. Histoire politique et constitutionnelle de la France. Р, 2002. Р. 146. ; маршал де Кастри уверен, что она была подписана на 15 дней позже объявления о восшествии на престол {845} 845 Castries, duc de. Papiers de famille. Р., 1977. Р. 179. , то есть 9 июля.

Не исключено, что какие-то наброски этого документа существовали и до того. О смертельной болезни Людовика XVII в Вероне было известно ещё по крайней мере с 7 марта {846} 846 Daudet Е. Histoire de l’émigration pendant la Révolution française. Vol. I. Р. 284. . Да и если судить по проектам декларации, которые отправляли графу Прованскому эмигранты {847} 847 См., например, о проекте маршала де Кастри: Castries duc de. Papiers de famille. Р. 178ss. , то и необходимость составления манифеста, и скорая смерть десятилетнего короля у многих не вызывали сомнения уже с начала весны 1795 г.

Любопытно, что вопрос об авторстве Декларации до сих пор в историографии, насколько мне известно, специально не ставился {848} 848 Как правило, её приписывают различным персонажам из окружения короля, например, д’Антрэгу и Флашсландену. См.: Lemay Е. Н. Dictionnaire des Constituants. Oxford, 1991. Vol. 1. Р. 357; Mansel Ph. Op. cit. Р. 95. . Между тем, сохранилось два свидетельства, исходящих из окружения короля. Один из его соратников рассказывал, что её писали только два человека — сам Людовик XVIII и его секретарь Ж.-Б. Курвуазье {849} 849 Lord Macartney to Lord Grenville. Verona, November 16 th , 1795 // TNA. FO 27/45. , другой — что король составил Декларацию собственноручно {850} 850 A.N. 291 AP 1. Papiers d’Aine. Doss. 2. Sous-dossier 14. Vérone, le 9 9 bre 1795. . О том же говорил лорду Макартни и Людовик XVIII: он уверял, что сам написал декларацию, как только узнал о смерти племянника {851} 851 Lord Macartney to Lord Grenville. Verona, August 12 th , 1795 // TNA. FO 27/45. . Это похоже на правду: сохранившиеся в «Фондах Бурбонов» {852} 852 Различные варианты Веронской декларации хранятся в: МАЕ. 588. 1790–1795. архива Министерства иностранных дел документы либо ничем не напоминают финальный вариант текста (их довольно мало, и это явно проекты, присланные со стороны), либо представляют собой, по сути, один и тот же текст, который отшлифовывали и вносили в него правки {853} 853 В частности, в «Фондах Бурбонов» хранится экземпляр с правкой Курвуазье и д’Антрэга ([Manifeste du Roi au Français, corrections de la main de Courvoisier et d’Antraigues, 1795, fragment] // MAE. 639. 1793–1811. F. 275–282). Впрочем, автор специального исследования, посвящённого графу д’Антрэгу, отмечает, что его роль в составлении Декларации отнюдь не так очевидна, как кажется. См.: Duckworth С. Ор. cit. Р. 209–211. ; он и был впоследствии опубликован в качестве королевского манифеста.