Андрей Купцов - Миф о красном терроре

Я думаю, каждому известно, что у нас в России рабочие всё ещё не избавлены от преследования за чтение книг; а в особенности если у него увидят книгу, в которой говорится о его положении — тогда уж держись! Ему для начала прямо скажут: “Ты что-то, братец, не похож на рабочего, ты книги читаешь! Пошто так-то?!” И что самое странное и мерзкое в этом, что в этих словах и иронии не заметно, а значит, что в России походить на рабочего — то же, что походить на животное.

Господи! Неужели кто полагает, что мы, работники, ко всему настолько глухи, слепы и немы, что не слышим, как нас ругают дураками, лентяями и пьяницами? Неужели мы не видим, как вокруг нас все богатеют и веселятся за нашей спиной? Неужели мы не можем сообразить и понять, почему это мы так дёшево ценимся и куда деваются результаты нашего труда?»

У Алексеева есть в речи нечто интересное, относящееся к нашей теме.

«Из всего сказанного мною видно, что русскому рабочему народу остаётся только надеяться самому на себя, и неоткуда и не от кого ждать помощи, кроме как от одной нашей интеллигентной молодёжи(усилено мною. — А.К.). Она одна братски протянула нам руку, она одна откликнулась, подала свой голос на все слы-хпанные стоны русского народа Российской империи. Она одна до глубины души прочувствовала, что значат и отчего слышны ото всюду стоны рабочих и крестьян.

Она одна не может холодно смотреть на этого изнурённого, стонущего под ярмом деспотизма угнетённого крестьянина и рабочего. Она одна, как добрый друг, братски протянула нам свою руку и от искреннего сердца желает вытащить нас из затягивающейся пучины безысходного горя на благоприятный для нас путь.

Она не опуская рук ведёт нас, раскрывая все отрасли понимания для выхода всех наших братьев из этой лукавой вековечной ловушки, и поведёт до тех пор, пока не сделает нас самостоятельными проводниками для народа, которые поведут его к общему благу. И она одна неразлучно пойдёт с нами до конца, до тех пор, пока не поднимется мускулистая рука миллионов рабочего люда. И ярмо деспотизма, ограждённое солдатскими штыками и жандармскими кандалами, разлетится в прах!..»

Это вам мнение народа о своей жизни в системе. И далее сам же АБ перечисляет именно безплодность любых, даже здравых начинаний, включая реформу Столыпина, результатом которой и стала крестьянская война, которую опять же Столыпин-вешатель утопил в крови, которой залили Россию карательные армейские подразделения, имевшие «право» вешать без каких-либо разбирательств русских православных (братьев во Христе) мужиков, женщин и детей. Что они и делали. Бушков на это реагирует так: «Террористов, без сомнения, следовало вешать (это, напомню, стр. 77, говорится именно о крестьянах! — А.К.). В царской России с этой публикой обходились непозволительно мягко». Вот ведь дерьмо!

Далее АБ подходит к главному. Общей системной позиции у него нет и не будет, но будет что-то по типу слов героя самой известной в России, жадной, неумной и хрипатой жидовской пьяни с гитарой: «Всё не так, ребята».

АБ: «Реформы Столыпина только подлили масла в огонь».

«Перейдём лучше к следующему этапу — к одному из самых живучих и стойких мифов, перекочевавших из царской России в Советский Союз, а после развала Союза до сих пор так и не сгинувшему. К мифу о высоком предназначении, высокой миссии и духовном превосходстве так называемой русской “интеллигенции”. О той страшной роли, которую эта разновидность фауны сыграла в трагедии России». Трагедия, говорю для тех, кто ещё не понял позиции Бушкова, — это Революция! С ним, кстати, согласен величайший предатель народа и враг трудовой России Зюганов, который в своей малоизвестной в России книге «Держава» революцию назвал «величайшей в истории катастрофой».

Мать Пресвятая Богородица! Откуда в России берутся социальные мазохисты и психосоциальные педерасты?

Ведь только моральный урод может назвать трагедией богоносное и благословенное во Господе разрушение самого страшного во Вселенной государственного режима! Ведь не может такого быть, чтобы хоть одному непассивному педерасту нравилась система, когда один вынужденно-наследственно правящий идол имеет право насиловать всех мужчин и женщин в огромной древней стране! Неужели же русские — это наследственные рабы, которые без тотального рабства-монархии не могут существовать?!

Бушков! Тебя самого не унижает собственная сладострастная и млеющая пассивная готовность отдаться хану и воспевать помпезную ордынскую пирамиду общенационального наследственного позора и унижения?!

Бушков: «6. Мелкие бесы. Советский энциклопедический словарь 1988 года определяет “интеллигенцию” как “Общественный слой людей, профессионально занимающихся умственным, преимущественно сложным, творческим трудом, развитием и распространением культуры. Термин «И» введён писателем П.Д. Боборыкиным в 60-е гг. XIX в.”».

От себя добавлю, что «Историческая энциклопедия» пишет об этом так: «Общественная прослойка, в которую входят лица профессионально занимающиеся умственным трудом». И про Боборыкина сказано, только речь идет о 1870-х гг. Не хочется идти в Ленинку, но помню, что Боборыкин — это тот товарищ, который писал в традициях даже не критического реализма, а в чернуш-ном стиле «безкрылого натурализма». То есть ввести это слово в речь персонажа он как раз мог бы, а вот ввести в оборот разговорной общенародной речи? Ну не властитель же он умов, в самом деле! Не Герцен и не Лесков, однако…

В 1872–1873 гг. в Питере, а затем в Москве действовал кружок революционеров. В его состав входили А.В. Долгушин, Л.А. Дмо-ховский, Н.А. Плотников, И.И. Папин, Д.И. Гамов и др. Они известны в истории как «долгушинцы». В 1873 г. они организовали подпольную типографию и в числе прочего напечатали листовку-воззвание «Обращение к интеллигентным людям». Как вы понимаете, это обращение говорит о том, что понятие «интеллигент» было уже на языке (Кункль А.А. Долгушинцы. М., 1932).

В «Исторической энциклопедии» говорится о развитии в России ещё с Петра системы личного и общественно-казённого образования, но без сословного обозначения. Хотя «в 1-й половине 19-го века открывается ряд высших технических и с/хоз учебных заведений». Тут же почему-то делается вывод: «Шёл процесс демократизации И-и; уменьшался удельный вес дворянства». Конечно, ни статистики, ни объяснений того, как можно было «демократически» поступить в среднее учебное заведение, чтобы опосля демократизировать состав студентов высших учебных заведений, нет.

«Увеличивалось число И-и, вышедшей из мелкого чиновничества, городского мещанства (можно подумать, существует сельский горожанин; автор явно “плавает” в сословиях. — А.К.), духовенства, купечества, зажиточного крестьянства».