Александр Пресняков - Московское царство

Посадские люди вместе с крестьянами составляли тяглое население Московского государства. Отделение тяглых платежей и повинностей от обязанности воинской службы определялось постепенно. Пережитки общей ратной повинности можно встретить еще в XVI и даже в начале XVII века, когда случалось по крайней нужде привлекать торговых людей к гарнизонной службе. С другой стороны, постепенно выработался переход от податных привилегий вотчинного землевладения к общему освобождению от тягла личного, дворового боярского хозяйства при сохранении тяглых обязанностей помещичьих и вотчинных крестьян. Служба и тягло стали государственным назначением двух основных разрядов населения – служилого и тяглого, государевых слуг и государевых сирот.

В старину, в XIV и начале XV века, сиротами называется в грамотах той эпохи часть населения княжеских и монастырских вотчин, которая встречается и в редких документах, касающихся светского частного землевладения, и отличается полусвободным состоянием от свободного крестьянства тех же вотчин. Исторические потомки древнерусских изгоев, которые жили под сильной вотчинной властью на княжеской и церковной земле, сироты эти не имеют права свободного перехода. Они, а не так называемые старожильцы, первые предки позднейшего крепостного крестьянства. В то время как грамоты, упоминая про переход крестьянина из одного владельческого имения в другое, употребляют выражения «вышел» и «приняли его», про сирот говорят: «выбежали» и «переимал» их новый владелец. В эпоху развития вотчинного государства термин «сироты» означает все тяглое население по отношению к великокняжеской власти – в соответствие с наименованием бывших вольных слуг государевыми холопами. Оба термина означали гражданскую неполноправность, а послужили для осмысления нового уклада зависимости населения от верховной власти царя и великого князя. Вотчинный характер государственного властвования нашел себе яркое выражение как в этой терминологии, так и в общем представлении, что вся земля в пределах великого княжения есть земля государя великого князя. Свободное отчуждение крестьянами их земельных участков касалось пашни, покосов, угодий на великокняжеской земле: «продаю я, такой-то, - писали в купчих, - тебе, такому-то, землю государя, князя великого, а покосы и пахоты наши». Это представление в связи с организацией государева тягла легло в основу положения крестьянского населения в Московском государстве.

Полная реализация вотчинной власти великого князя над крестьянскими волостными общинами предполагала бы организацию управления ими через агентов его власти, близких к населению, подобных «посельским» приказчикам дворцовых и вотчинных сел. Такой властью, похоже, предназначено было стать волостелям, которых великий князь назначает для заведования отдельными волостями, оставляя за наместником только высший уголовный суд – дела о душегубстве и междуволостные «общие» дела. Великокняжеский волостель становится во главе волостного мира и властно вмешивается в его распорядки. Волостель распоряжается волостными угодьями, запустевшими участками и т.п., творит суди расправу с участием крестьянского волостного мира и его выборных властей. Трудно, по недостатку данных, определить, насколько волостельское управление успело получить широкое применение во времена Ивана III. Несомненно то, что оно не сыграло той роли, какая ему предназначалась, не стало исходным пунктом развития, так сказать, общегосударственного вотчинного управления. На это дело у московской власти не хватило организационных средств, да и личных сил, и середина XVI века принесла крутой поворот в строе управления Московским государством: замену кормленщиков-наместников и волостелей выборными земскими учреждениями.

Несравненно глубже, чем на порядках управления, отразился вотчинный характер государственного властвования на общем социально-правовом положении крестьянства. Отношение к нему правительственной власти всецело определяется интересами обеспечения служилого землевладения и государева тягла. В этом отношении самодержавное вотчинное господство достаточно подготовлено политикой жалованных грамот, которая укоренила в сфере крестьянского волостного землевладения и землепользования преобладание властных великокняжеских распоряжений над силой народного обычного права. Раздача в вотчину крестьянских волостных пустошей, пожалование в вотчину целых волостей знатным пришельцам «за выезд» на службу к великому князю –обычные явления предыдущей эпохи – были лишь бледными предвестниками того разрушения волостного быта и волостного права, какое принесла с собой система поместных верстаний. При развитии служилого землевладения крестьянские волости шли в поместную раздачу по частям, гибли в поместном дроблении. Исчезала волостная организация, функции мира переходили к служилому землевладельцу, который получал право облагать крестьян сборами и повинностями в свою пользу, но обязан был собирать с них и государевы подати. Его власть становилась между крестьянами и государством, перед которым он отвечал за все правительственные интересы в сельском быту поместья. Про него официальные акты говорили, что он, а не помещичьи и вотчинные крестьяне, «тянет во всякие государевы подати», ему же давались, по нужде, податные льготы. Владелец отвечал и за полицейский порядок в деревне, приобретая тем самым административно-судебную власть над ее населением. Он же наследник волостного мира в хозяйственном управлении: его воля распределяет пустые участки, привлекает и сажает на землю новоприходцев, причем правительственная власть лишь запрещает ему «пустошить» поместье худым хозяйничаньем и разорением крестьян под угрозой отписки поместной дачи на государя. В основном районе служилого землевладения – в южных и западных областях государства, где скапливалась боевая сила страны к боевым пограничным линиям, крестьянские волости вовсе вытеснены и разрушены служилым землевладением в течении XVI века. А после Смуты, когда потребность в восстановлении ратной силы стала крайне острой, а западная окраина была частью во вражеских руках, частью слишком разорена и под ударом новых опасностей, земельные раздачи охватили северо-восточные уезды замосковского края. Черные крестьянские волости почти вовсе исчезли из центральной части государства и сохранились только на поморском севере.

Земельный фонд, предназначенный для обеспечения служилого люда, далек был от обилия и избытка. Поместные «дачи» постоянно оказывались меньше «окладов», и сами помещики «приискивали», где взять то количество земли, которое «не дошло» в их оклад. В раздачу шли не только волостные и вотчинные земли, взятые на государя, но часто также дворцовые, которыми, однако, пользовались для этой цели с большой осторожностью. Земли было много, но «жилой», которая только и годилась в обеспечение служилого люда, оказывалось мало. На эксплуатации личной и земельной силы страны для государева дела глубоко отражалась слабая населенность Московской Руси.