Александр Пресняков - Московское царство

Преобладание и быстрое развитие приказного начала в московской государственной жизни было главным политическим результатом великого кризиса, пережитого в начале XVII века. Условия, которые привели к этому кризису, коренились глубоко в строе народной и государственной жизни Московской Руси. Замкнутая в себе внешними давлениями татарской и литовской силы, Великороссия внутренне окрепла и сплотилась под властью Москвы. Ее силы, подобранные и скованные в национальное государство под самодержавной властью в борьбе за существование, перешли с роковой неизбежностью, обусловленной общими политико-географическими отношениями, от организации самообороны в наступление и сломили преграды для нового подъема колонизационного движения в южном и восточном направлении. Борьба за торговые и колонизационные пути выводит Великороссию в ряде быстрых успехов далеко за ее этнографические пределы. Завоевание Поволжья и движение в бассейн Дона, в бассейн Днепра через Северскую украйну , а через Новгородскую область к Балтийскому морю ставит исторически-молодое Великорусское государство перед вековечной исторической проблемой организации политической жизни в сложном и неустойчивом хаосе отношений великой Восточно-европейской равнины. Ее только что собранные и элементарно-организованные силы раскидываются вширь ценой глубокого надрыва для экономического, социального и государственного равновесия центральных Великорусских областей. Колонизация новых пространств, открывшихся для народно-хозяйственной трудовой эксплуатации земледельческих и промысловых природных богатств, тяга по стародавним переселенческим и торговым путям всколыхнула население Великороссии и увлекла его на новое рассеяние. Вторая половина XVI века – время внешней силы Московского государства и нарастающего кризиса его народно-хозяйственной базы. В основе тех глубоких противоречий, какие раскрыты кризисом Смуты в социальном и политическом строе Московского государства, лежало одно глубочайшее экономическое противоречие – несоответствие наличных окрепших и организованных сил страны неустранимым запросам ее исторических судеб. Тревожными, жуткими предчувствиями полна письменность Московской Руси времен Ивана Грозного. Чуется, что почва колеблется под зданием Великорусского государства, колеблется его сила и уходит, растекаясь в открытых пространствах Восточно-европейской равнины. Судорожные, грозные приемы властвования царя Ивана Васильевича созданы отражением в его взбудораженной натуре ощущения стихийного процесса, в котором нарастало противоречие внешней мощи самодержавного царства и коренного надрыва его внутренней организованной силы. Экономический кризис обострил до крайности противоречия социальных интересов, разразившихся в Смуте годами напряженной борьбы между отдельными социальными группами. Назревший кризис развернулся в «великую разруху Московского государства», как только – с концом династии «прирожденных» государей – пошатнулась внешняя форма традиционного политического строя. Прекращение династии – грозная катастрофа для государства, построенного на началах вотчинной монархии. Она подвергла тяжкому испытанию московское политическое здание в самых его основах. Какие политические силы удержат единство государственной организации и поддержат ее внутренние связи без твердой опоры в том центре, который ее создал? Царская власть усилилась до полного самодержавия, уничтожая самостоятельное государственное значение и Церкви, и боярства. Она создала иные орудия своего правления в сильно централизованной организации служилого и тяглого классов. Носителями этой системы «государева дела» стали корпорации военно-служилого землевладельческого люда и торгово-промышленного класса. Роль высшей иерархии «государевых богомольцев» и бояр, царских советников, сузилась до значения «царского синклита», стянутого к государеву «верху». Это – советники царской власти, без самостоятельного земского политического значения. Не у них ищет царь Иван Грозный выяснения общего учета сил страны и опоры в трудном решении, вести ли дальше борьбу за свободный доступ к Балтийскому морю и за западнорусские земли при переходе Ливонской войны в более опасную войну с польско-литовской Речью Посполитой, а у «совета всех чинов Московского государства» - у земского собора.

Этот новый тип государственного совещания явился естественным результатом коренной перестройки организованных общественных сил Московского государства. Прежние собрания «всех бояр», деятелей боярской думы и областного управления, вместе с «освященным собором» духовенства, даже расширенный призывом более широкого круга государевых служилых людей, уже не обеспечивали, особенно после отмены кормлений, достаточной осведомленности в подлинном положении страны и не выражали мнения всей среды, на деятельность которой опиралось царское управление. Подобно тем собраниям, и земские соборы XVI века были, по выражению, В.О. Ключевского, совещаниями правительства с агентами его власти. Но строй органов этого властвования был иной, иным стал и состав совещания: призываются приказные люди, служилые люди разных разрядов, группы лиц из торгово-промышленных организаций. Созыв всех «чинов» Московского государства вместе с боярской думой и освященным собором и образует то, что мы называем земским собором. В самом исходе XVI века, когда прервалось существование старой династии московских государей, такому собору пришлось сыграть роль основной политической силы государства в избрании на осиротевший царский престол Бориса Годунова. В смутные годы «великой разрухи Московского государства» в напряженном искании пути к восстановлению законной государственной власти крепнет сознание, что только в «совете всей земли», в земском соборе- источник силы, которая может разрешить такую задачу. Организованные общественные группы – боярство и духовенство, служилый и тяглый классы, объединенные в лице своих представителей на земском соборе, воплощают государственную власть в учредительном собрании, которое создало временное правительство «бояр, князя Дмитрия Пожарского с товарищами», а затем избрало на престол родоначальника новой царской династии – Михаила Романова. Но это был собор иного, по существу, состава, чем прежние соборы XVI века. Формальное различие было невелико с точки зрения людей той эпохи. Избрание так широко применялось при определении лиц на разные должности и службы, что применение выборного начала к лицам, предназначенным для участия в совете всей земли, едва ли проводило сколько-нибудь резкую границу между их значением и теми агентами правительственной власти, какие созывались на соборы XVI века. Избрание представителя на земский собор производилось в XVII веке так же, как «выборы за руками» на должности по губным и земским учреждениям, и такие выборные становились рядом с призванными на собор московскими служилыми людьми, которые могли быть созваны для обсуждения спешного дела и без формальных выборов. Однако, по существу, эти представители, являясь на собор по поручению своих избирателей, с челобитными, где излагались пожелания и требования данной общественной среды, и настойчивым стремлением провести их в жизнь, были новым и значительным явлением московской жизни – народными, вернее – сословными ее представителями. Земские соборы Московской Руси не раз сравнивали с западно-европейскими сословными представительными собраниями. В их общей структуре и в той роли, какую они призваны были сыграть при переломе хода политической жизни страны, действительно много сходного. Это явления одного исторического типа. Но в степени развития, какого этот тип достиг в разных странах Западной Европы и у нас на Руси – глубокие и значительные отличия. Московская Русь по своему и в иных условиях пережила тот момент исторической жизни, который обычно характеризуется по отношению к Западной Европе термином «сословная монархия». Основное отличие может быть определено тем, что в странах Западной Европы возникновение сословных представительных собраний было необходимым и крупнейшим фактором самого собирания власти из ее феодального дробления и рассеяния. На Руси земские соборы явились фактором организации государственного дела в единодержавной и самодержавной монархии, закончившей собирание власти полной победой над удельно-вотчинным ее дроблением. Организованные общественные группы, призванные верховной властью к участию в обсуждении и решении государственных дел, не были, как на Западе, носителями элементов политической власти, а воплощали в своем строе начало ответственных служб и повинностей по «государеву делу». Однако, само обращение царской власти в трудный момент государственной жизни к совету всех чинов Московского государства было попыткой найти в общественных силах страны опору и поддержку, выходящие за пределы безусловного повиновения государевых холопов и сирот. На соборах XVI века руководящие общественные группы призваны к сознательному гражданскому участию в государственной работе. Кризис правительственной власти – основной политический мотив Смуты – призвал их к властным избирательным и учредительным действиям. «Всего мира безумное молчание», тот морально-общественный грех, который, по мнению вдумчивого книжника-современника, навлек на Русскую землю Божью кару великой разрухи, должен был быть искуплен энергичным действием земского мира на спасение родины и разрушенного государственного порядка. В сложившийся уклад социально-политических отношений вливается новое содержание – общественное, гражданское и сословное. «Государево дело» приходится понять глубже и свободнее, как «дело земское», которое имеет свою высокую ценность, независимо от целей и интересов вотчинной державной власти. Общественные силы, которые доведены до этого сознания тяжкими испытаниями «великой московской трагедии», как прозвали Смуту поляки, пробуждены к самодеятельности и самосознанию. Это силы, организованные старой властью и дисциплинированные в отбывании службы и тягла. Сплоченные в уездных и посадских ячейках, они выросли, благодаря централизованной системе организации и управления служилым землевладением и торгово-промышленным бытом, из тесных рамок местных областных интересов. «Великая разруха» заставила их остро пережить ценность государственного единства для землевладельческой и торгово-промышленной жизни. И они поднялись на восстановление государства из развалин Смуты.