Вадим Сидоров - Незавершенная революция

Что неясно, так это отношение „Республики четырёх народов“ к гигантским пространствам Сибири. Возможно как проникновение польско-белорусско-украинской колонизации (в дополнение к предыдущей великорусско-казачьей), так и возникновение антипольских русских государств, этой колонизации противодействущих. Трансформировались бы эти „островки“ русского сопротивления в наши „13 штатов“? Интересная судьба ждала бы Казанское государства Никанора Шульгина. Как бы среагировало это русско-татарское государство на польскую экспансию? Опять же, учитывая, что ляхи тогда ещё не доросли до „прометеизма“, вероятней всего единый фронт народов Поволжья против агрессоров».

Петр I (портрет)

Констатируя произвольный характер ломки и строительства Петром России, надо помнить, что его действия во многом стали ответом на внутриполитический кризис, возникший в Московии еще во времена его отца Алексея Михайловича.

Поддержав реформацию Никона, он в то же время столкнулся с ним из-за его амбиций, точнее, обоюдных амбиций царя и патриарха — лубочный миф о некой «симфонии» таковых в допетровской Московии, как видно, не выдерживает никакой проверки реальностью. Никон оказался в опале, был низвергнут как из патриаршества, так и из священства. Реабилитация его началась прямо накануне его смерти, а завершилась после нее — уже при Федоре Алексеевиче. Тем не менее, конструкт созданного в результате никоновских реформ новомосковского православия не стал ни цельным, ни устойчивым. Внутри него фактически оформились две линии: одна, малорусская, представленная идеологами вроде Симеона Полоцкого, фактически, квази-папистская и парауниатская. Это проявилось, как в предложениях Полоцкого учредить Московского Папу, которому будут подчинены 4 патриаршества (Новгородское, Казанское, Тобольское и Астраханское), так и в деятельности последнего местоблюстителя патриаршего престола Стефана Яворского, который в своей полемике с крипто-протестантами уже явно опирался на католическое богословие. С другой стороны, следующий после Никонаи последний полноценный предсинодальный патриарх Иоахим— это линия новомосковского великорусского консерватизма, в равной степени анти-старообрядческого и анти-униатского (и вообще анти-иноверческого).

Не менее интересны и показательны события, происходившие в политической, а точнее, культурно-политической плоскостях. И опять же, разрыв с еще не успевшей отстояться новомосковской идентичностью намечается уже при Алексее Михайловиче, когда потомственные великорусские формирования стрельцов начинают тесниться полками нового образца, укомплектованными иностранными специалистами. На этом фоне возникает ситуация династической чехарды после его смерти и затем смерти его старшего сына Федора, когда в условиях регентства их старшей сестры Софьи на стыке различных культурно-политических и религиозных партий возникают группы сторонников и противников двух братьев и потенциальных наследников престола — Ивана и Петра. В этой ситуации у юного Петра, чье ультра-западническое мироощущение было продуктом развития, наметившегося еще при его отце, видимо, и возникает желание порвать с этой затхлой атмосферой склок и интриг максимально радикальным образом, начав строительство государства с чистого листа.

Но перед тем, как перейти к этому, пара слов о его сестре Софье, которая часто рассматривается как последняя надежда на сохранение или возвращение старого московского уклада. Такой вывод делается на основании поддержки Софьи стрельцами, в среде которых были развиты про-староверческие настроения. Поэтому в некоторых легендах сама Софья, после неудачного стрелецкого бунта пожизненно заточенная в монастырь, считается чуть ли не староверческой мученицей или даже спасенной святой. Реальность, однако, заключается в том, что Софья была злой гонительницей староверов, а в идейном отношении тяготела к парауниатской партии, идеологом которой был Полоцкий. В этой связи неудивительно, что ее эмиссары искали присоединения России к т. н. Священной лиге — антиосманской коалиции католических монархий — старая мечта парауниатской группировки в России, как мы помним, еще со времен Ивана IV. По этой причине, если среди стрельцов и присутствовало какое-то количество староверов, это не дает основания рассматривать Софью как представительницу их интересов, напротив, скорее они в данном случае использовались ей «в темную».

Захвативший власть — при поддержке полков нового образца и великорусского консервативного патриарха Иоахима — Петр решает смести все эти фигуры с шахматной доски. В этом смысле он напоминает Ивана Грозного, что давно является общим местом для рассуждающих на эту тему.

Патриарх Иоахим (портрет-реконструкция)

Оба начали революцию сверху против своих регулярных государств: Иван — старомосковского (Рюриковичей), Петр — новомосковского (Романовых). Как революционер Петр оказался радикальнее и успешнее Ивана — Ивану в итоге пришлось отступить от своих планов, Петр же довел их до конца.

Их обоих роднит гибеллинский, антиклерикальный характер, но все же, он у них был разный. Иван боролся с клерикальным истеблишментом, претендуя быть религиозным лидером сам — «царем Израильским», вождем «Божьего народа». Но не преуспел. Петр же был первым и весьма успешным идейным секуляристом, то есть, не просто антиклерикальным, но именно антирелигиозным лидером. И решил вопрос с церковью радикальным образом — ликвидацией патриаршества и созданием государственного органа управления ею — Священного Синода.

С этой точки зрения никонианский церковный истеблишмент, корнями уходящий в греческую партию Софии Палеолог, на первый взгляд, может выглядеть как жертва революции Петра. Но так ли это? Оглядываясь в историю отношений клерикальной партии с великорусским государством и обществом, ее идеалом никогда не был Божий народ, живущий по Божьему закону. Напротив, именно попыткам организации такового она всегда противостояла, от борьбы с «жидовствующими» до борьбы со староверами. Строго говоря, единственное, что интересовало этот церковный истеблишмент — это формальный, на уровне конфессионально-обрядовой рамки, но абсолютный в плане исключения какой-либо конкуренции, контроль за своей паствой. И Петр ей дал этот контроль, найдя для него достаточно оптимальную, устойчивую и долговечную форму — синодальную, избавляющую духовенство от ненужной и опасной для него борьбы с царской, императорской властью.