Вадим Сидоров - Незавершенная революция

Техническое сопровождение: Александр Волков

Дизайн обложки: Иси Мансур

На обложке сверху вниз: Емельян Пугачев, Иван IV, (воображаемый) Дмитрий I, Борис Савинков, Андрей Власов, Александр Герцен, Михаил Бакунин; на заднем фоне — Александр Лебедь и Аслан Масхадов

Я хотел бы, чтобы читатель, который приступит к чтению этой книги, имел в виду несколько обстоятельств.

Она стала своего рода сжатым экстрактом, сделанным мной из своей работы «Русский цикл», которую я начал писать в 2010 году, через год после эмиграции из России, и завершил в 2012 году. В общей сложности «Русский цикл» насчитывал свыше пятиста страниц, включая в себя размышления на темы глобальной историософии, сущности культур и их взаимоотношений между собой, важнейших страниц русской истории, а кроме того проблем религии, литературы, искусства, семьи и пола, национального самосознания и даже питания.

Несмотря на то, что это произведение выставлялось частями онлайн и его читатели имели возможность с ним ознакомиться, а некоторые и прочитать в виде сборника, публикация его как книги так и не состоялась. Причины тому были как чисто техническими, связанными с нараставшими в тот момент у автора проблемами на родине, так и концептуальными — ощущением невостребованности именно такого формата нарратива у более-менее широкого круга читателей. Поэтому, по совокупности соображений я принял решение убрать это произведение в стол, оставив доступными лишь несколько его глав, которые будучи изъятыми из книги не дают представления о ее замысле.

Тем не менее, идея переработать и наконец опубликовать эту книгу у меня сохранялась все эти годы. И вот, в начале 2019 года она реализовалась в спонтанном написании мною сжатого — относительно предыдущей книги — цикла текстов, посвященных строго определенной проблематике русской политической истории, а именно проблемам империи, нации, революции, государства, их концептам, их структуры, их взаимоотношений между собой. Мне кажется, это позволило сделать более ясными и доступными основные положения сего повествования, хотя на этот раз ценой такого упрощения наверняка стала теоретическая неубедительность некоторых его выводов, так как необходимые для нее блоки рассуждений просто были выведены за скобки.

Таким образом, данный мини-цикл — это своего рода манифест, содержащий множество утверждений, которые могут показаться произвольными и нефундированными. И все же, я счел предпочтительным презентовать его в таком виде, планируя в случае возникновения дискуссии поднять вопросы, оставшиеся за его рамками, в том числе посредством публикации на специальной площадке других своих текстов — как доработанных частей «Русского цикла», так и отдельных статей по схожей тематике.

С этим общим жанровым соображением связано и частное. Будучи кандидатом наук в одной стране и магистром в другой, я не счел необходимым оформлять данную работу в соответствии с конвенционально-научными (академическими) требованиями, что предполагало бы составление подробной библиографии с указанием всех источников цитат и соответствующих утверждений. Это не значит, что данная работа писалась в стиле фольк-хистори — нет, я стремился, насколько это возможно в положении человека, ограниченного во времени и возможностях работы с такими источниками, базироваться на фактах или мнениях, которые были бы совершенно уместны в рамках академического исследования, просто у меня не было цели оформлять его как таковое. Учитывая это, соответствующие сноски и подробная библиография могли бы появиться при необходимости, например, презентации данной книги в качестве научной (академической) работы, если это будет актуально.

Наконец, я хотел бы сказать о том, в каком качестве писал эту книгу. Для тех, кто держит в поле зрения мою публицистическую и общественную активность, не является секретом моя ангажированность определенным мировоззрением, а также интересами тех или иных сообществ. Не отказываясь от них ни в коей мере, этот текст я тем не менее писал с позиций человека, находящегося внутри пространства русской истории и стихии, пытающегося выстроить национальный революционный нарратив, обращенный и к тем моим соотечественникам, которые не разделяют моей указанной выше ангажированности или даже ангажированы прямо противоположно.

Таким образом, эта книга — мой вклад в общерусское (конечно, в весьма специфическом смысле) дело, который может быть использован его участниками и без принятия иных аспектов моего мировоззрения, хотя для себя и своих полных единомышленников я писал его так, чтобы они находились в полном согласии.

При написании завершающих глав этой книги я часто возвращался к трагической личности профессора Петра Хомякова, с которым мы тесно сотрудничали в период моей политической юности, в середине — конце 90-х годов прошлого века. Также, когда я уже работал над редакцией текста данной книги, одна за другой пришли две печальные новости, косвенно связанные с ней. Сперва умер совсем молодой русский поэт и музыкант Илья Морозов, который был ее благодарным читателем, высоко отзывался о ряде ее глав, в частности, посвященных непростой истории великорусско-малорусских взаимоотношений в XVII–XVIII вв., и признавался, что эта книга помогла ему снова осознать себя русским. Немного спустя умер уже Александр Пыжиков, яркий русский историк и мыслитель, с которым у нас во многом совпадали взгляды на ключевой для русского нациегенеза период — воцарения Романовых и Никоновских реформ. У Пыжикова эти взгляды стали основанием для выводов в отношении позднего, советского периода русской истории, с которыми я кардинально не согласен и полемизирую по существу в соответствующих главах. К сожалению, обсудить как одно соотносится с другим, лично с этим автором так и не удалось — зная о нем и его взглядах на украинско-староверческую проблему, как яркого и активного автора и лектора я открыл его для себя буквально за несколько дней до его смерти…

Поэтому, эту книгу я рассматриваю как свой скромный вклад в теоретическое решение тех проблем, которые будоражили в том числе и этих ярких русских людей.

Эта работа является попыткой анализа силовых линий русской политической истории, которые выводятся из нее в современность, к проблемам, до сих пор остающимся нерешенными. Поэтому, исторические размышления в ее рамках будут осуществляться в контексте именно этих проблем.