Вадим Сидоров - Незавершенная революция

Если очень кратко, важно понять, что боевой офицер, кавалер высших орденов, участник двух войн, защищавший от немцев советский Киев и успешно вышедший из окружения, потом оборонявший Москву, генерал-лейтенант Власов, согласившись на сотрудничество с немцами (и важно, какими именно, о чем дальше), отнюдь не выбрал для себя самый легкий путь, то есть, смалодушничал, как это обычно представляется. Как показывает Александров, большинство советских генералов, получивших и отвергших подобные предложения, пережило плен, дождавшись окончания войны, и благополучно вернулись и устроились в СССР. В отличие от них генерал Власов и другие последовавшие за ним высшие советские офицеры ставили на кон все при крайней сомнительности своих перспектив, учитывая что Власов даже в период наибольших успехов немецкой армии не верил в ее победу, если ставка в борьбе со Сталиным не будет сделана на сам русский народ. К слову, сам Власов не сдавался в плен немцам — он был захвачен местными жителями деревни Туховежи во главе с русским старостой, перешедшими на сторону немцев и потом выдан им, что для генерала стало одной из многочисленных иллюстраций «народной любви» к «советской власти», которую он не раз наблюдал. Не сдавался он в плен и советским войскам, а, находясь в полулихорадочном состоянии из-за болезни и высокой температуры, будучи разоруженным американцами не мог дать отпор вырвавшей его из под носа американцев в Чехии советской группе захвата.

В плену Власов оказался одним из множества советских боевых офицеров, которые будучи собранными вместе и более не опасаясь террора НКВД, впервые получили возможность открыто говорить и обсуждать — в жарких спорах друг с другом — происходящее со страной. И вот тут, в этих условиях фактически проявляет себя то, чего еще до войны смертельно боялись Сталин и коммунистический режим — военная оппозиция.

Генерал Власов (фото)

Напомню в этой связи, что перед войной Сталиным и чекистами был устроен настоящий террор против комначсостава РККА, от самых низших его звеньев до маршалов и командующих армиями. Поводом послужило дело маршала Тухачевского, обвиненного в том, что он и его военные соратники-заговорщики собирались организовать поражение РККА в войне с немцами, чтобы на этом фоне осуществить военный переворот, свергнуть режим и установить бонапартистскую диктатуру. Дело Тухачевского считается сфальсифицированным, но современный российский историк Даниял Туленковна основе анализа как ряда существенных фактов, так и самой личности и политической биографии Тухачевского, на мой взгляд, убедительно показал, что под этими обвинениями были реальные основания. Так или иначе, это не особо принципиально — ведя бой с реальными заговорщиками и саботажниками или просто тенями таковых, режим фактически обозначал своих потенциальных внутренних врагов, одним из которых была военная или бонапартистская оппозиция. Ведь в свое время именно армия, кадровое офицерство, как мы показали, обеспечили коммунистам победу в гражданской войне. Но если для режима, основанного на тотальном подчинении и терроре, представляли угрозу те, кто имел опыт политического противостояния властям и гражданской самоорганизации, будь то эсеры, меньшевики или старые большевики, то что можно сказать о тех, кто имел опыт борьбы за власть с оружием в руках, как те амбициозные командиры, что участвовали в гражданской войне и при этом имели и высказывали свое мнение, а значит, могли иметь и политические амбиции?

Так вот, Власов как высокопоставленный советский генерал, участвовавший еще в гражданской войне на стороне красных, фактически и попытался осуществить то, в чем ранее обвинили Тухачевского — использовать поражение РККА в войне для свержения партийно-чекистского режима и его замены военным, который заключит мир с немцами. Его опорой в этом стали прежде всего примерно 140 представителей комначсостава Красной армии, ВМФ и других военных ведомств. 7 высших офицеров РККА, произведенных в генералы власовской Русской Освободительной Армии, были кавалерами советских орденов, равно как обладателем высших наград СССР — орденов Ленина и Красного знамени был сам Власов. Немало из этих людей с доблестью участвовали в различных войнах, как в самой в советско-немецкой войне на начальном этапе, так и в советско-финской, советско-польской, гражданской, первой мировой и даже русско-японской войнах. На основании всего этого Кирилл Александров и делает вывод, что «власовская армия создавалась кадровыми советскими командирами, составившими её основное профессиональное и организационное ядро».

Не менее важно и то, кто первоначально убедил этих людей встать на путь борьбы с режимом Сталина вместе с немцами. А это были те немецкие военные, из кругов которых впоследствии родилась такая же военная оппозиция, только уже Гитлеру, ярчайшим представителем которых позже стал полковник Штауфенберг, организовавший покушение на него в 1944 году, которое должно было увенчаться взятием власти военными и заключением мира с западными правительствами. Согласиться на сотрудничество Власова убеждал никто иной как полковник Рейхард Гелен, который после войны предложит сотрудничество американцам и, получив их поддержку, станет одним из создателей послевоенных спецслужб и армии ФРГ, а также участником общезападного проекта ГЛАДИОпо противостоянию коммунизму.

Получив ограниченную поддержку этих кругов при неприятии его проекта нацистско-партийными, СС-овскими и частью военных кругов генерал Власов предпринимает попытку создания Русской Освободительной Армиии Русского комитетакак прототипа национального Русского правительства. Но почему, как и организованной русской эмиграции, немцы оказывают Власову противодействие в создании антикоммунистических русских военно-политических структур? Этот вопрос снова возвращает нас к тому, каковы были военно-политические цели войны против СССР, начатой руководством Рейха 22 июня 1941 года.

В силу уже изложенных соображений должно быть очевидно, что целью этой войны, начало которой противоречило геополитической аксиоме Гитлера о недопустимости для Германии войны на два фронта, не могло быть завоевание на Востоке колоний или жизненного пространства «германским мечом» для «германского плуга», условием чего он считал мир и союз с Британией. С другой стороны, то, что к войне на Востоке Третий Рейх побудили не колониальные аппетиты, а военно-стратегические соображения, не означает, что такой аппетит к нему не мог прийти во время еды, то есть, успешно разворачивающегося наступления. Это явно и происходило, на что указывают многочисленные свидетельства участников этой кампании, среди которых стали широко распространяться подобные настроения.