Норберт Элиас - О процессе цивилизации

Уже поверхностное наблюдение говорит нам о том, что степень социального давления в разных западных государствах различна. У нас по-прежнему отсутствует строгий научный инструментарий, с помощью которого мы могли бы тщательно проанализировать эти уровни давления; отсутствует и точно установленный материал наблюдения, на основании которого мы могли бы сопоставлять уровни давления в разных странах. Пока что мы можем определять это «внутреннее давление» лишь с точки зрения жизненного стандарта, если понимать под последним не только покупательную способность, но также рабочее время и интенсивность труда, необходимые для достижения этой покупательной способности. К тому же мы не поймем этого давления и противоречий в сообществе, если будем рассматривать различия между слоями в жизненном стандарте статически, т. е. на известный момент времени, а потом сравнивать эти различия с другими странами. Нужно сравнивать их на протяжении длительных отрезков времени. Силу напряженности в обществе и силу давления избыточного населения часто можно установить не по абсолютной величине существующего уровня жизни, но по остроте неожиданных перемен, когда стандарт одних слоев неожиданно опускается в сравнении с уровнем жизни других. Чтобы понять степень давления и уровень напряженности в рамках одной страны, нужно иметь перед глазами всю историческую линию развития жизненного стандарта различных ее слоев. Поэтому для получения ясной картины противоречий и уровня давления в рамках одной из промышленно развитых наций мы не можем ограничиться изображением самой этой нации. То, насколько высок жизненный уровень одного социального слоя, устанавливается в сравнении его с другими слоями; точно так же жизненный стандарт каждой из наций определяется ее положением в функциональной сети всех наций и государств земного шара. Пусть не во всех, но в большинстве индустриальных государств Европы высокий жизненный стандарт мог быть достигнут только при условии постоянного ввоза сельскохозяйственных продуктов и сырых материалов. Такой ввоз мог быть оплачен только за счет доходов, полученных от вывоза, вложения капитала в других странах или за счет собственного золотого запаса. Поэтому не только внутреннее давление, угроза падения жизненного уровня широких слоев ведут к обострению конкуренции между индустриальными державами, но и межгосударственная конкуренция, в свою очередь, играет немалую роль в усилении социального давления во внутренней конкуренции в пределах одной нации.

В известной степени это относится и к странам, которые экспортируют преимущественно сельскохозяйственные продукты и сырье. В действительности сказанное относится ко всем странам, участвующим в разделении труда и выполняющим какие-то функции в сети межгосударственных связей. Их население может сохранять приемлемый жизненный стандарт лишь располагая достаточными возможностями ввоза и вывоза продукции. Значительные различия между нациями связаны с их чувствительностью к колебаниям международного обмена, к спадам, к быстрым или медленным изменениям в ходе конкурентной борьбы. Особенно чувствительны к ним государства с относительно высоким жизненным уровнем, с заметным смещением центра тяжести во взаимоотношениях между промышленностью и аграрным сектором в пользу индустрии. Оба сектора здесь существенно зависят от ввоза сырых материалов. Эта зависимость становится еще большей, если доходы от вложенного за границей капитала или золотой запас страны недостаточны для поддержания баланса и исключена возможность «экспорта людей» в форме эмиграции. Все эти проблемы требуют тщательного исследования, которое выходит за пределы настоящей книги. Но именно такое исследование могло бы установить причины того, почему напряженность в системе равновесия европейских государств оказывается гораздо более значительной, чем, скажем, в системе латиноамериканских наций.

Мы часто сталкиваемся с воззрением, согласно которому для общего блага всех партнеров достаточно предоставить высокоразвитым промышленным государствам возможность свободной конкуренции. Но эта свободная игра сил в действительности означает жестокую конкурентную борьбу, подчиненную тем же законам, что и свободная конкуренция в других областях. Равновесие между союзами государств является чрезвычайно подвижным, в нем происходят различные смещения, направление которых можно установить только при длительном наблюдении. Экономическая конкуренция между промышленно развитыми нациями при всех колебаниях идет на пользу одним и во вред другим. Возможности экспорта и импорта для стран, ослабевших в этой борьбе, существенно ограничиваются. Государству, которое долгое время находится в таком положении (если оно, как было сказано выше, не может компенсировать потери за счет доходов с вложенного за границей капитала или золотого запаса), остается всего лишь две возможности: оно либо форсирует вывоз, понижая цены на экспортируемые товары, либо ограничивает ввоз. И то, и другое прямо или косвенно ведет к снижению жизненного уровня жителей этой страны. Такое снижение коснется прежде всего тех, кто не располагает в этой монопольной системе экономическими шансами; они видят перед собой как бы двойной круг монополистов — монополистов в собственной стране и монополистов, представляющих чужие государства. Давление снизу ведет к тому, что свои монополисты, а тем самым и все эти государства в целом, вступают в конкурентную борьбу с другими нациями. Так внутренняя напряженность усиливает внешнюю. Разумеется, из многообразных связей мы выделили лишь один ряд. Но уже фрагментарное напоминание об этом ряде показывает принудительный характер и силу сегодняшних механизмов конкуренции и образования монополий.

См. выше, с. 154–156. Общий обзор современных теорий возникновения государства дан в: Macleod W.C. The Origin and History of Politics. P. 139ff.

См. выше, с. 106 сл.

См. выше, «Проект теории цивилизации», V; особенно начиная со с. 279.

См. выше, с. 242–243, с. 260–261, с. 297 сл.

См. выше, с. 259 сл., 267 сл., 270–272, 292 сл., а также «Проект теории цивилизации», VI. Ср. также: Parsons E.С. Fear and Conventionality. Там говорится (р. XIII): «Conventionality rests upon an apprehensive state of mind…» («Конвенции покоятся на тревожных состояниях сознания…». — А.Р. ), а также (p. 73): «Table manners are, I suppose, one of our most marked class distinctios» («Манеры поведения за столом, как мне кажется, выступают как наши наиболее отчетливые классовые различия». — А.Р. ). Парсонс приводит слова из работы У. Джеймса ( James W. Principles of Psychology. N.Y., 1890. P.121): «Habit is the enormous fly-wheel of society, its most precious conservative agent. It alone is what keeps us all within the bounds of ordinance, and saves the children of fortune from the envious uprisings of the poor. It alone prevents the hardest and most repulsive walks of life from being deserted by those brought up to tread therein». («Привычка — это огромное маховое колесо общества, она представляет собой самый ценный консервативный фактор. Только она удерживает всех нас в пределах порядка, спасая детей фортуны от завистливых бунтов бедноты. Она одна мешает тому, что не дезертируют вовлеченные на самые трудные и отвратительные жизненные пути». — А.Р. ).