Герман Дилигенский - Северная Африка в IV—V веках

Эта характеристика, несомненно, в полной мере применима и к изучаемой нами эпохе. Распространенность христианства среди широких масс трудящихся Северной Африки особенно способствовала развитию аскетических идей. Как мы видели на примере ранней истории донатизма, {178} верность раннехристианским идеалам в условиях Римской Африки IV в. была естественной формой протеста против господствующего строя. На этой идейной почве аскетизм и добровольное мученичество должны были пустить особенно глубокие корни, а «обмирщение» официальной церкви и ее союз с «преследователями» еще более повышали социальное значение аскетических и мученических устремлений. В упомянутой выше работе Т. Бюттнер проведено ценное исследование этих аспектов идеологии агонистиков. Автор показывает тесную связь их аскетической проповеди, в частности требование безбрачия, с идеологией раннего демократического христианства, особенно ярким памятником которой в Африке являются произведения Тертуллиана [452] Büttner. Op. cit., S. 23 ff., 41 ff. . Вместе с тем Т. Бюттнер убедительно расценивает движение агонистиков как одно из проявлений ранних монашеских движений. По данным, относящимся к Сирии, Палестине, а также к западным провинциям, можно установить, что первые монахи были блуждающими аскетами, выступавшими против оседлого образа жизни и церковной иерархической организации. Для них было характерно стремление к полной отрешенности от «греховного мира», к аскетическому совершенству и добровольному мученичеству. Образование подчиненных церковной дисциплине монастырей, подразумевавшее в качестве обязательного требования оседлый образ жизни монахов, в значительной мере представляло собой реакцию официальной церкви на это антииерархическое движение, выражало ее стремление направить фанатический аскетизм в нужное ей русло [453] Ср. ibid., S. 35—10. . Приведенное выше замечание Августина, противопоставляющее «истинных» «собранных в одном месте» монахов «блуждающим» циркумцеллионам хорошо подтверждает мысль об определенном родстве движения агонистиков с демократическим направлением в монашестве.

Следует отметить, что в условиях IV в. отказ от оседлого образа жизни и от работы в сельском хозяйстве приобретал особый социальный акцент. Эксплуатация сельских тружеников была в этот период тесно связана с их прикреплением к земле. Рост повинностей и долгов, тяготев-{179}ших над сельским населением, превращал в его глазах труд в проклятие, лишь в средство удовлетворения требований государства и землевладельцев без какой-либо надежды улучшить собственное положение. Проповедь ухода со своего участка ради служения религиозным целям недвусмысленно выражала в этих условиях протест против того жалкого существования, на которое были обречены жители африканских сел.

Бегство агонистиков от полевых работ говорит об их социальном происхождении: в основной своей массе они, несомненно, принадлежали к сельскому населению. Агонистики получали в своей деятельности постоянную поддержку от жителей деревень. Августин пишет, что они «более всего страшны в полях», повсюду изгоняют католических клириков из сельской местности [454] Aug., C. Gaud., I, 28, 32; С. lit. Petilian., II, 83, 184. . Об этом же свидетельствует сообщение Августина, что агонистики получали пропитание в крестьянских клетях.

Принадлежа в своем большинстве к сельскому населению, агонистики происходили из различных социально-сословных групп. Очевидно, среди них было немало сельчан, закабаляемых крупными землевладельцами и ростовщиками. Об этом свидетельствует тот факт, что в отдельные периоды агонистики активно выступали против ростовщиков (creditores), отнимали у них долговые расписки [455] Opt., III, 4; Aug., Ep., 185, 4, 15. . Несомненно, многие агонистики были по своему происхождению колонами. Так, Августин упоминает о колонах, ушедших из имения и присоединившихся к циркумцеллионам [456] Aug., Ep., 35, 2. .

О социальной близости агонистиков к колонам свидетельствует и поддержка, которую они получали от сельского населения, большую часть которого в Нумидии IV—V вв. составляли колоны, и активное участие агонистиков в движениях сельчан contra possessores suos. Августин рассказывает также о беглых рабах, присоединявшихся к агонистикам [457] Aug., Ep., 108, 6, 18. . На основании этих данных мы можем предполагать, что в движении агонистиков были представлены различные слои эксплуатируемого сельского населения. {180}

Приведенные факты позволяют согласиться с теми исследователями, которые видят в циркумцеллионах-агонистиках демократическую — по своему социальному составу и идеологии — христианскую секту [458] Наиболее последовательно в советской литературе развил эту точку зрения А. Д. Дмитрев (указ. соч., стр. 70), который удачно сблизил идеологию агонистиков с монтанистскими взглядами, отражавшими в христианстве идеологию неимущих слоев населения. Религиозный характер движения агонистиков обстоятельно раскрыт Френдом и в последнее время Т. Бюттнер. .

Совершенно иное понимание термина «циркумцеллионы» распространено в современной западной литературе. В 1934 г. была опубликована статья Ш. Соманя, в которой доказывалось, что циркумцеллионы представляли собой особую социально-сословную группу (ordo) наемных сельскохозяйственных рабочих [459] Ch. Saumagne. Ouvriers agricoles ou rôdeurs des celliers? Les circoncellions ďAfrique. «Annales ďhistoire éconoinique et sociale», VI (1934), р. 352 sq. . Эта точка зрения была принята в ряде последующих работ по истории Римской Африки, а в последнее время ее вновь попытался обосновать Ж.-П. Бриссон [460] См. Warmington. The North African Provinces..., p. 86 sqq.; Courtois. Les Vandales..., p. 146 sqq.; R. Latouche. Les origines de ľéconomie occidentale. Paris, 1956, р. 36; J.- Р. Brisson. Ор. cit., p. 334 sqq. . Те исследователи, которые отрицают конфессиональный характер движения циркумцеллионов и видят в них особую социальную группу — наемных сельскохозяйственных рабочих,— опираются на данные декрета Гонория от 412 г. (CTh, XVI, 5, 52), в котором циркумцеллионы упоминаются в качестве одной из категорий лиц, подлежащих наказанию за приверженность донатизму. Поскольку другие категории донатистов, перечисленные в декрете, представляют собой сословные группы (например сенаторы, декурионы, negotiatores, плебеи, а также рабы и колоны), упоминание циркумцеллионов в этом контексте обычно рассматривается как доказательство того, что они составляли особое сословие, официально признанное императорской властью. Декрет подвергает циркумцеллионов, как и различные категории свободных донатистов, денежному штрафу, рабы и колоны, исповедующие донатизм, подлежат первые — «внушению господина», вторые — телесным наказаниям. Из этих положений декрета нередко делается тот вывод, что циркумцеллионы {181} принадлежали по своему происхождению к свободному населению и обладали имуществом. В декрете устанавливается также ответственность прокураторов и кондукторов имений за взимание штрафа с циркумцеллионов. Свободные люди, объединявшиеся в особое сословие, ведшие бродяжнический образ жизни и подчиненные юрисдикции поместной администрации, скорее всего, могли быть кочующими сельскохозяйственными рабочими.