Александр Спеваковский - Самураи - военное сословие Японии

В 1872 г. было отменено сложное и строгое сословное деление, принятое в токугавской Японии. Все население страны (не считая императорской фамилии — кодзоку) стало делиться на три сословия: кадзоку, образовавшееся из представителей придворной (кугэ) и военной знати, сидзоку — бывшего военно-служилого дворянства (букэ) и хэймин — простого народа (крестьян, горожан и т. д.). Все сословия были формально уравнены в правах. Крестьяне и горожане получили право иметь фамилию [113, с. 133].

Кроме трех основных сословий, получили права и японские парии, которые стали именоваться синхэймин, т. е. новый хэймин [89] Более распространенное название японских париев — буракумин, жители специальных поселений — бураку. . Им также разрешалось иметь фамилию, они стали формально равноправными членами буржуазного общества. Однако дискриминация по отношению к синхэймин продолжал оставаться, делая законы не более чем пустым звуком.

Одновременно последовала реформа в армии. Вооруженные силы Японии создавались на основе принципа всеобщей воинской повинности с использованием опыта организации ударных отрядов из народа, так называемых нохэй и кихэйтай, воевавших на стороне антисёгунской коалиции. Несмотря на то что все офицерские посты закреплялись за дворянством, бывшие самураи восприняли создание всесословной армии как прямое ущемление своего привилегированного положения [103, с. 207].

По существу создание в Японии регулярной армии, в состав которой входили крестьяне и горожане, и привело к формальному прекращению существования самурайства как особого воинского сословия [47, с. 44–45]. Недовольство самурайства, подстрекаемого его реакционной частью, нарастало вследствие неустроенности значительного числа представителей бывшего сословия воинов, капитализации пенсий (т. е. замены пожизненных выплат единовременными государственными компенсациями, половина которых приходилась на процентные бумаги, выпущенные правительством), отмены права на ношение мечей и т. д. С 1876 г. оружие разрешалось носить только лицам, служащим в армии, флоте, а также полицейским. Наличие оружия было также частью придворной одежды.

Самураи требовали прекращения буржуазных реформ и возврата к старым феодальным порядкам. Однако остановить развитие капитализма в Японии не могли ни террористические акты самураев, ни их открытые вооруженные выступления [90] Крупнейшим выступлением реакционного самурайства было восстание в княжестве Сацума в 1877 г., возглавленное Сайго Такамори. . Несмотря на сохранение множества феодальных пережитков, в стране продолжались капиталистические преобразования.

В первые же годы после ликвидации в Японии сёгуната правительство занялось созданием боеспособной армии, организованной по европейскому образцу. Командные должности в императорской армии были закреплены исключительно за самураями, в особенности за представителями кланов Тёсю (в армии) и Сацума (во флоте). Этот привилегированный слой самураев (ок. 40 тыс.), укрепившись в государственном аппарате (главным образом в армии), оказался тесно связанным с. японской монархией в противоположность самурайской оппозиции — тем самураям, которые не смогли ^приспособиться к новым условиям и отстаивали прежнее привилегированное положение на стороне антиправительственных группировок [47, с. 45].

Многие самураи шли служить также в полицию, причем эту службу они ничуть не считали зазорной [95, с. 192]. Население, знавшее, что полиция состоит в подавляющем большинстве из самураев, продолжало по традиции относиться к полицейским почти так же, как в дореформенной Японии к правящему сословию воинов. Таким образом, в эпоху Мэйдзи японская полиция являлась как бы «сословной организацией».

Вместе с самураями-офицерами во вновь созданные вооруженные силы были привнесены многие черты, присущие некогда воинам феодальных самурайских дружин. В основном это было наследие идейного характера.

Идеологическая обработка солдат новой армии была основана на морально-этическом кодексе самурайства — бусидо, несколько измененном в соответствии с духом времени. Если раньше для самурая, по бусидо, прежде всего существовали только интересы даймё и клана, то отныне мораль воина стала «японским национальным духом», который воспитывал любовь к императору и Японии. Солдаты императорской армии эпохи Мэйдзи должны были в соответствии с указом императора от 1884 г. развивать в себе прежде всего «уважение к верности и исполнению долга», а также испытывать полное презрение к смерти. В число главных качеств солдата входили и другие, аналогичные требованиям самурайской морали эпохи средневековья. После издания указа было отдано специальное распоряжение, предписывавшее читать пункты этого рескрипта вслух перед войсками каждое воскресенье с тем, чтобы солдаты могли его выучить наизусть и руководствоваться им повседневно [125а, с. 279].

Таким образом, этическое воспитание солдат японской империи было почти идентично поучениям «пути воина», с той лишь разницей, что самопожертвованию ради императора и государства теперь учили не профессиональных воинов, а всех, кто призывался на действительную службу.

После 1868 г. в Японии было отменено официальное применение самураями сэппуку — обряда сословия воинов эпохи феодализма, «оберегавшего» в соответствии с бусидо «честь буси». Тем не менее добровольное сэппуку продолжало существовать, и каждый его случай встречался скрытым одобрением определенной части нации, создавая по отношению к лицам, совершившим обряд, ореол славы и величия. Такое отношение к феодальному обычаю в немалой степени было обусловлено реакционной националистической пропагандой, называвшей харакири «священным храмом японской национальной души», «великим украшением империи» и «драгоценным институтом, оберегающим честь благородных» [91] На одном из съездов феодальных князей, состоявшемся в 1869 г., предложение об уничтожении института харакири вообще было отвергнуто 200 голосами против 3 при б воздержавшихся [31, с. 27–28]. . Этим можно объяснить многочисленность самоубийств посредством харакири среди солдат императорской армии во время русско-японской (1904–1905) и других империалистических войн, которые вел японский милитаризм.

Особенно наглядным являлось сэппуку генерала Ноги и его жены после смерти императора Муцухито (Мэйдзи) (1868–1912), истолкованное идеологами харакири как проявление принципа верности в древнесамурайском духе [44, с. 268].

На первое место в воспитании воина и нации вообще в послереформенной Японии националистической пропагандой ставился принцип «национального», все «чужое» считалось второстепенным и подчиненным главному.